И первым двинулся Кай.
Медленно, почти нерешительно, он положил свою большую, сильную ладонь на нашу. Его пальцы сжались, не с причиняющей болью силой, а с ощущением... принятия. Признания.
— Ты всегда была сильной, — хрипло проговорил он. — Просто теперь это видно невооруженным глазом.
Элиан выдохнул, и его напряжение наконец развеялось, сменившись на усталую, но искреннюю улыбку. Он накрыл своей рукой наши соединенные ладони.
— Добро пожаловать домой, — прошептал он. — Кто бы ты ни была.
В этот момент где-то на пороге сознания, в самых глубинах нашей новой, объединенной памяти, тихо щелкнул последний сегмент протокола «Феникс». Небольшой, скрытый файл. С пометкой «Личное. Для новой меня».
И в нем был всего один вопрос, адресованный самой себе:
«Готова ли я к тому, что они никогда не полюбят ту, кем я стала?»
Ответ не заставил себя ждать.
“Они полюбят меня. Они уже полюбили.”
32. Наши общие воспоминания.
Тишина в ванной комнате стала иной. Напряженная, колючая пустота сменилась тихим, настороженным миром.
Их руки все еще лежали на нашей — Кая грубая и шершавая, Элиана — тонкая и умелая.
Мы медленно разжали пальцы. Движение было плавным, осознанным.
— Спасибо, — сказали мы, и голос звучал ровно, без прежней хрипоты.
Мы обвели взглядом комнату — разбитый сканер, следы крови на полу, наше бледное отражение в зеркале. Картина битвы, которую мы выиграли. — Здесь больше нечего делать.
Мы сделали шаг к выходу, и они инстинктивно расступились, пропуская нас. Наша походка была уверенной, но не высокомерной поступью Реи. В ней читалась усталость, но и новая, обретенная сила.
Мы прошли в спальню и остановились перед огромным окном, за которым сиял футуристический город Гелиос. Двойные солнца клонились к горизонту, окрашивая перламутровые щиты планеты в багряные и золотые тона.
— Красиво, — произнесли мы задумчиво. — Я всегда любила этот вид. И всегда боялась его... его идеального, бездушного величия. Теперь... теперь я просто вижу его таким, какой он есть.
Мы почувствовали, как Кай и Элиан переглянулись у нас за спиной. Они следили за каждым нашим движением, вслушивались в каждое слово, пытаясь уловить в них знакомые черты.
— Ты... помнишь? — осторожно спросил Элиан. — Как мы впервые смотрели на этот закат вместе?
Мы кивнули, не оборачиваясь.
— Помню. Ты сказал, что эти солнца похожи на два глаза какого-то гигантского существа, которое наблюдает за нами. А Кай тогда хмыкнул и сказал, что если это и существо, то его нужно немедленно уничтожить, пока оно не моргнуло и не стерло нас с лица планеты.
Кай издал короткий, похожий на покашливание звук. Это было самое близкое к смеху, на что он был способен в данный момент.
— Так и было.
— А я... а ты тогда рассмеялась, — тихо добавил Элиан. — Так искренне. Таким звонким смехом, которого я раньше никогда не слышал.
Мы обернулись к ним.
На наших губах играла та самая, новая улыбка — нежная и печальная одновременно.
— Я помню. И я помню, как потом мы трое целовались, пока последний луч солнца не скрылся за шпилями Цитадели. Это был... очень хороший вечер.
Мы говорили о их воспоминании, но пропускали его через призму своего нового «я». Это был ключ. Мы не отрицали прошлое. Мы “присваивали” его себе.
— Я хочу есть, — заявили мы неожиданно, и в голосе звучала та самая прямолинейность, которую Кай уже знал, но без привычной нотки приказа. Это была простая констатация факта. — И я уверена, что вы тоже. Процесс был энергозатратным.
Мы прошли на кухню — просторное, стерильное помещение с умными панелями вместо привычной плиты и холодильника. Рея никогда готовить не умела и не любила. Света обожала возиться с тестом на крохотной кухне общежития академии.
Наши пальцы сами потянулись к сенсорной панели, вызывая голографическое меню. Но вместо того чтобы выбрать что-то стандартное, быстрое и питательное, как делала бы Рея, мы начали творить.
— Синтезировать муку пшеничную. Вода, температурный режим 36 градусов. Дрожжи... — мы бормотали, быстро управляясь с интерфейсом. Движения были уверенными — сказывалась мышечная память Реи к технологиям. Но цель... цель была чисто светиной.
— Что ты делаешь? — удивленно спросил Элиан, наблюдая, как умный синтезатор выдавал порцию странного теста.
— Пеку хлеб, — просто ответили мы, замешивая тесто руками. Это физическое ощущение — прохладная, податливая масса под пальцами — было невероятно приятным и... настоящим. — По бабушкиному рецепту. Тому самому, что она пекла в деревне под Звенигородом.