Подальше от взгляда полиции, ютились сомнительные заведения: запрещенные игорные дома, бордели живого обслуживания, питейные, не прошедшие сертификацию или торгующие опасными напитками, наркопритоны. Поэтому и публика тут ошивалась соответствующая. Бабушке и Машке приходилось особенно тяжело. Одна боялась в силу своих преклонных лет и увечья, другая из-за слепоты.
Вот и выходило, что все проблемы лежали на моих плечах.
Быстрым шагом, минуя злачные места, через час я подошла к серой невзрачной многоэтажке. И уже потирала ладони, предвкушая горячий чай. Но мои надежды даже на такую малость рухнули. Бабушка и Машка стояли у стены дома, прижимая к себе два потертых чемодана – все наши пожитки.
– Что случилось? – с ходу спросила я.
– Сестра!.. – Машка тут же кинулась мне на шею, рыдая в три ручья. – На-а-а-ас выгна-а-а-али!..
Я обняла сестренку и посмотрела на бабу Полю.
Она тяжело вздохнула.
– Вышвырнули.
– Но как же?! Я же перед отъездом разговаривала с владельцем и в ЦеПЭ ходила. Меня заверили, что нам дадут отсрочку платежа.
– Все так, доченька, – развела бабушка руками. – Но едва ты за порог, как пришел этот бандит и заявил, что правила изменились и он больше не намерен содержать лодырей. Или платите, или выметайтесь вон! – Ее губы затряслись, она всплеснула руками и почти выкрикнула: – Ну, а я что?! Как я им отдам последние кредиты, которые мы отложили на еду. Да и не хватило бы их покрыть даже часть долга! – Бабушка закрыла лицо руками и тихо запричитала: – Что же нам теперь делать? Куда идти?..
Внутри меня заклокотала ярость! Вот же отродья гланов, совести у них совсем нет. Выкинуть ребенка и старуху на улицу!
Тут Машка отлипла от меня и ринулась успокаивать бабушку.
– Лик, они ведь все вещи наши перетряхнули, даже белье порвали! А потом еще смеялись, выкидывая все на улицу и нас следом. Будто мы собаки какие-то.
– Я заслуженный учитель, и меня на у-у-улицу, – простонала бабушка сквозь слезы.
Я стояла, сжав кулаки и закусив губы, не в силах пошевелиться. Господи, как же я ненавидела всех висов, всю эту прогнившую систему!.. Как хотела врезать им… Сделать так же больно, как они моей семье! Но осуществить ничего не могла. Слабая, никчемная, бесполезная…
Бабушка Поля всегда казалась мне сильной, уверенной, смелой. Была моим кумиром, той, на кого я хотела походить, хоть чуть-чуть. Она взяла под свое крыло двух девчонок, вырастила, заменила нам родителей, а потом, не убоявшись, отправилась с нами на другую планету. Она всегда говорила, что не бывает безвыходных ситуаций, что нельзя отчаиваться, что настанет новый день, и будут новые возможности. Но сейчас я наблюдала, как Лензус, как эти сволочи довели ее до отчаянья. Не война, не гланы, не смерть близких, а они…
Где висы? Где Альянс, который обещал всем эмигрантам работу, новый дом и пособия?! Где? А нету! Как оказалось, бесплатное обучение положено только одному члену семьи, пособие и жилье оплачивали на месяц, а работа – как повезет.
Что ж, мне не повезло. Я прошла двухнедельные курсы на младшего техника, а в приеме на работу мне отказывали: то нет опыта, то рожей не вышла.
Аренду за второй месяц я оплатила, сдав в ломбард кое-что из драгоценностей, сохранившихся от прежней жизни. А вот третий месяц мы жили в долг, и работа на Сизвоне, казалось, была ответом на мои молитвы.
Я круто развернулась и пошла в ночлежку. Бабушка с Машкой пытались что-то сказать, остановить, но не успели. Я отмахнулась, пылая неистовой злостью, поднялась по ступеням и пролетела мимо охранника, так быстро, как могла, а потом резко распахнула дверь в кабинет домовладельца.
– Вы же обещали, что подождете с оплатой? – гневно выпалила я.
Молодой томотерианец даже не повел кошачьим ухом. Он как сидел в кресле, закинув ноги на стол, так и продолжал сидеть, медленно раскуривая трубку с какой-то дрянью.
– Тебя разве не учили стучаться и здороваться? – надменно произнес он и выдохнул облако удушающего дыма, от которого я закашлялась.
– А тебя не учили уважать стариков!
– Не стоит грубить, милая!
– То есть мою семью унижать и выкидывать на улицу можно?
– Как я и сказал твоей бабке, правила изменились.
Мужчина лениво потянулся, нажал пару кнопок на браслете и развернул передо мной голограмму письма.
– Не надо делать из меня зверя. Читай. Раз вам еще не пришло уведомление.
Я подошла чуть ближе к голограмме и чем больше читала, тем больше бледнела.
Кот криво улыбнулся.
– На всякий случай поясню, вдруг ты плохо учила межзвездный. Вам отказали в пособии. Так как вы не подтвердили свою пригодность. ЦеПЭ приняло решение о депортации. Я получил это письмо сразу после твоего отъезда на Сизвон. Тебя и твою семью лишат статуса эмигрантов через две недели и вышлют обратно в ваш загнивающий мирок, если ты не найдешь работу. А как ты понимаешь, здесь у меня не богадельня, не приют для бездомных. Государство больше не поручается за вас, а за красивые глаза…