Те, кого я видела на экране головизора, были в полтора раза выше и без того немаленьких тенорцев. Огромные плечи, покрытые какой-то странной бронёй или кожей, похожей на чешую, длинные руки, огромные ладони, пальцы, заканчивающиеся длинными, словно медвежьими, когтями. Даже лица, и те не были человеческими. Горящие золотым огнём глаза, та же самая кожа или чешуя на скулах, щеках, шее. Мне даже показалось, что и клыки гораздо сильнее выпирают, чем это должно быть.
Но это было красиво.
Я себя к слабонервным не относила, поэтому завороженно смотрела на красивые мощные мужские тела с рельефом мышц. Почти каждое столкновение сражающихся сопровождалось энергетическими выбросами, на вид эти выбросы были похожи на пучки салютов, взрывающихся разными цветами.
В какой-то момент показалось, что неподвижная с виду арена вдруг начала деформироваться, как будто у неё изменился рельеф и даже плотность воздуха.
Выигравший все бои, то есть последний оставшийся «в живых» боец, получает право подойти к алетейе, коснуться её ладони и произнести: «Дар лаар эт'дари» (Я прошёл путь до тебя).
Если алетейя отвечает: «Саэр дар» (Я принимаю), то считается, что избрание состоялось, и теперь начинается лунный месяц.
Если же она отвечает: «Ден саэр» (Я не готова), то право переносится на следующий лунный цикл, который начнётся через двадцать шесть стандартных галактических суток, а победитель должен ожидать и защищать её до того момента.
Всего алетейя имеет право отказать три раза, и если такое происходит, то бои за алетейю повторяются.
А я подумала: «Хорошо, что досмотрела до конца, теперь вся эта история не кажется мне какой-то безвыходной».
А вот определение «лунного месяца» я не нашла, но подумала, что это что-то типа земного «медового месяца». Решила попозже уточнить.
Птица
Утром встала с ощущением радости. Я соскучилась по учёбе, по обычным студенческим заботам. Собрала сумку и выскочила из каюты, с девочками же договорились пораньше встретиться.
У гравилифтов было столпотворение, почти два курса тенорцев стояли с каким-то странным ожиданием на лицах, смотрели на выход из коридора. Не знаю, кого они там ожидали увидеть, но появилась я.
— Я же говорил! — раздалось из тестостероновой толпы.
Я постаралась не обращать внимания на буравящие взгляды.
— А кто сказал, что она алетейя? — раздался вопрос от кого-то справа.
— Адриан, — прозвучал ответ.
— Эй, — крикнул кто-то, и мне на плечо легла чья-то рука.
Не знаю, что произошло, но тело моментально среагировало. Я скинула руку, тут же проведя захват, и крупный, выше меня на полторы головы тенорец, оказался на полу.
Тенорец изумлённо посмотрел снизу вверх, я и сама удивилась, что у меня так получилось, но сделала вид, что так и надо, и громко спросила:
— Что?
— Почему от тебя ничем не пахнет? — спросил другой тенорец, но уже «без рук». Похоже, что демонстрации моих «боевых навыков» всем хватило.
— Не твоё дело, — отрезала я.
— А ты чего такая сердитая? — прозвучало из-за спины.
Я обернулась, там стоял друг Адриана Лоренс Тир.
— Я спешу, — вот не до них было сейчас.
— Ответь нам, неужели так сложно? — хмуро попросил он.
— Зачем? — спросила я, недоумевая, почему несколько месяцев они ходили мимо, просто выражая молчаливое недоумение, что от меня ничем не пахнет, а тут вдруг «расстроились» и возжелали объяснений.
К лифтам пройти не было возможности, вернуться в комнату — тоже.
«Да что же такое-то, — подумала я, — меня там девочки ждут, а я здесь что-то должна объяснять толпе тенорцев».
И вдруг прозвучал голос, от которого внутри всё завибрировало:
— Разойтись!
И тенорцев словно ветром сдуло, а в проёме открывшегося гравилифта стоял Адриан Вэлк.
— Кадет Горич, пройдите в лифт, — сухо прозвучало, а у меня снова что-то ёкнуло внутри в сладком предвкушении, и я даже испугалась. Если я так на его голос реагирую, что будет, если (вернее, когда) он до меня дотронется?
Я вошла в лифт, двери закрылись.
— Что случилось? — спросил он, попытавшись поправить мне волосы.
Я отшатнулась.
Он понимающе усмехнулся.
— У тебя дыхание участилось, Ална, ты… боишься меня?
— Никого я не боюсь, — ответила, а сама подумала, что лучше бы сказала, что боюсь, иначе что он теперь будет думать, почему у меня дыхание участилось, когда я услышала его голос?
— Хочешь меня? — неожиданно промурлыкал, склонившись и заглядывая в глаза.