Когда же Беринг «изобрел» эту истину? Да, конечно, только в 1728 году или, в крайнем случае, в первой половине следующего года. Именно в это время Беринг и решил, что Америка «быть имеет» в ста пятидесяти — двухстах милях от Камчатки, в той стороне, откуда приносит волнами стволы, покрытые золотистой смолой.
В июле 1728 года «Святой Гавриил» покинул устье реки Камчатки и пошел к северу. Он миновал устье столь знаменитой в прошлом Погычи, Олюторский берег, где когда-то строил острог Иван Львов, а в самом конце июля прошел анадырское устье.
Вскоре слева была усмотрена большая губа Святого Креста. Чукотский нос «Святой Гавриил» обходил три дня. Тогда был открыт остров Святого Лаврентия.
Корабль Беринга и Чирикова шел заветным проливом! Мореплаватели видели, что к «Чукоцкому углу» иная земля нигде не подошла. Если бы «Святой Гавриил» шел чуть восточнее, Америка была бы открыта!
Достигнув 67°18′ северной широты, Беринг пошел обратно. Мореходы не видели американского берега даже тогда, когда «Святой Гавриил» находился в самой узкой части пролива, у дежневских островов «зубатых людей».
Алексей Чириков советовал Берингу идти к устью Колымы для того, чтобы сомкнуть звенья великих исканий на двух океанах. Чириков говорил, что достоверных известий о том, докуда доходили мореходы из Ледовитого океана вдоль восточного берега Азии, нет. Следовательно, нет и прямых доказательств разделения Азии и Америки. Надо дойти до Ледовитого океана и устья Колымы. Если встретятся препятствия, а азиатский берег пойдет к норду, где плавать осенью будет уже трудно, разумнее всего устроить зимовку. Чириков предлагал зимовать на Большой земле, где, по уверению Петра Татаринова, есть лес.
Первого сентября «Святой Гавриил» возвратился в устье Камчатки. Мореходы зазимовали в Нижне-Камчатском остроге.
В 1729 году Афанасий Шестаков и Дмитрий Павлуцкий занимались постройкой кораблей «Лев» и «Восточный Гавриил».
В это время появился Прокопий Нагибин — тот самый, который, по утверждению Сгибнева и Ефимова, будто был убит в 1725 году после попытки похода в Америку.
Из «ордера» Дмитрия Павлуцкого явствует, что Прокопий Нагибин и служилый Никита Шевырин были в 1729 году причислены к Афанасию Шестакову.
Казачий голова вышел с Нагибиным, как мы теперь вправе утверждать, морем из Охотска в Тауйск, что на побережье Ламского моря. Оттуда он должен был подниматься на «Восточном Гаврииле» к северу, приводя в подданство чукчей и коряков. Шестаков рассчитывал дойти до Анадыря, а затем сплыть к Большой земле, чтобы объясачить ее жителей.
Корабль «Лев», на котором был пятидесятник Лебедев, следуя за «Восточным Гавриилом», остался на зимовку в устье Яны. Там на мореходов напали коряки, перебили почти всех людей, а «Льва» сожгли. Корабль самого Шестакова был разбит, и казачий голова побрел к северу вдоль берега Ламского моря.
К тому времени Беринг и Чириков были уже в Якутске. Летом 1729 года они успели проделать короткое плавание для поисков Большой земли. Обитатели Камчатки говорили, что в погожие дни они «видят землю чрез море». (Речь шла о том острове, на берегу которого потом нашел себе могилу командор Беринг.)
Три дня шел корабль к востоку, но налетел ветер, а за ним пришел туман. Беринг круто повернул к югу и двинулся вдоль камчатского берега до его южного конца, обошел мыс Лопатку и достиг Большерецкого устья. Потом командор пересек Ламское море и бросил якорь в Охотске. Тогда корабль «Святой Гавриил» и был передан Афанасию Шестакову.
Осенью 1729 года служилый Афанасий Мельников двинулся в страну чукчей, все еще не теряя надежды на то, что он сыщет Большую землю новым путем.
Тибет и «Чукоцкий угол»
Поистине достойно удивления, что карта первого путешествия Беринга и Чирикова с необычайной быстротой появилась в Петербурге в 1729 году. Она опередила Беринга на целый год, и поэтому неправильны утверждения историков о том, что именно эта карта была доставлена в столицу самим Берингом.
Выходит, что чертеж этот составляли при свете камчатских жировиков немедленно после того, как исследователи возвратились от «Чукоцкого угла», и отослали с гонцом в Петербург по зимнему пути.
Жозеф-Николя Делиль продолжал «списывать эфемериды» и перерисовывать русские карты. И вот в самом начале 1729 года в руки представителя французского Морского депо попала драгоценная добыча. Все это настолько важно, что письмо Делиля к президенту Академии наук следует привести в выдержках.
226
«Ордер» Павлуцкого Я. Геуеу и И. Федорову, октябрь 1730 г. — Сборник «Экспедиция Беринга», 1941, с. 74–75.