— Дайте мне подумать, — обратился к Соркину Василий Гаврилович, оторвавшись от бумаг.
— Конечно, конечно, — торопливо согласился тот. — Я зайду к вечеру.
— Мне нужно несколько дней, — твердо заявил Грабин и добавил: — По крайней мере, дня три.
Сразу же после этой встречи Грабин пригласил к себе Муравьева. Петр Федорович слушал его внимательно, не задавая вопросов, но Василий Гаврилович видел, с какой серьезностью конструктор анализирует каждую названную цифру. Муравьев, конечно, понял, что Грабин не просто советуется с ним, а хочет поручить ему компоновку новой пушки. Задача сложная. Она потребует полной отдачи сил и способностей.
— Дайте мне подумать, — попросил Петр Федорович.
Думать пришлось не одному Муравьеву. Грабин успел поговорить со всеми сотрудниками конструкторского бюро. Каждому объяснил его задачу, выслушал, какие у кого есть сомнения и предложения. Только после такой подготовки он собрал техническое совещание. Надо было принять коллективное решение.
Как и ожидал Грабин, конструкторы дружно согласились приступить к созданию танкового орудия на базе пушки Ф-22. Для того чтобы ускорить работу, решено было создать специальную группу, включив в нее кроме конструкторов технологов, слесарей и других специалистов. Руководителем этой группы стал Петр Федорович Муравьев. На этом же совещании были определены сроки проектирования и изготовления основных узлов, назначены исполнители. Только после технического совещания Грабин пригласил к себе Соркина.
— Сообщите в ГАУ, что наше конструкторское бюро приступило к работе над танковой пушкой.
Сроки поджимали. Вопрос стоял так: или КБ успеет сделать опытный образец в считанные недели, или время будет упущено, соперники закончат доводку своего орудия, и работа потеряет смысл.
Успокаивало то, что Ф-22 не нуждалась в особой переделке. Ствол, затвор, накатник и люльку можно было оставить в прежнем виде. Зато требовалось заново создать тормоз отката, предстояло позаботиться и о том, чтобы пушка могла стрелять при переменных углах возвышения и склонения, чтобы она позволяла вести огонь с места и с ходу, чтобы экипажу были обеспечены удобства при заряжании, а также имелся хороший и надежный гильзоулавливатель… И этих «чтобы» набиралось очень много.
Муравьев опять с головой ушел в работу. Но на этот раз Грабину открылись новые черты в его характере. Теперь это был не задумчивый, увлеченный идеей конструктор, а деятельный организатор, способный сплотить и воодушевить людей. Именно такие качества требовались в новых условиях. На этот раз Петр Федорович не был уже узким специалистом, занятым расчетами какого-то одного, даже самого важного узла. Он занимался компоновкой всего орудия.
А трудности буквально преследовали коллектив. На заводе не было танка, чтобы конструкторы могли практически определить, как разместить орудие в башне, смоделировать условия работы экипажа. Надо отдать должное Соркину. Убедив руководство Главного артиллерийского управления, он получил возможность постоянно находиться в КБ, оказывая помощь конструкторам. Благодаря его энергии, заводу вскоре был передан легкий танк БТ-7.
Грабин первым забрался в башню и просидел в ней целый час, мысленно размещая части будущего орудия. Теперь он был даже доволен, что на завод дали не среднюю или тяжелую машину, о чем просил он, а легкую. Невольно подумалось: «Уж если наша пушка войдет сюда, то в более мощном танке она обязательно поместится».
Чтобы сэкономить время, Грабин решил изменить последовательность работ. Но как ни прикидывал, получалось, что обычная схема не удовлетворит коллектив. Если вначале продумывать компоновку деталей на бумаге, потом воплощать их в металле, вносить изменения, отрабатывать технологию, делать опытный образец, понадобятся не дни, не недели, а месяцы. И это даже при условии, когда количество новых деталей не так велико.
После тщательного исследования рабочего процесса Василий Гаврилович впервые заговорил с конструкторами об ускоренном методе создания артиллерийских систем. Мысль пока еще не приобрела стройного характера, не оформилась в научно обоснованную схему, но Грабину уже была ясна суть. Необходимо по мере возможности совместить процесс конструирования, изготовления деталей и их компоновки.
Директор, выслушав Грабина, поддержал его идею и начал активно воплощать ее в жизнь. Случалось, конструктор еще работал над чертежом, а в цехе уже продумывали технологию создания детали, давали свои советы и пожелания. Это ускоряло процесс и улучшало качество конструирования.