Матерь матерь зачем ты не выхватила кинжал у моего отца?..
И я еще не родился а уже убил человека…
И этот человек — мой отец…
И что мне чужие народы когда я убил отца?..
О Боже!.. Но что я?…
Отец, я храню тот кинжал… тот хунзахский кинжал с золотыми насечками…
И грехи мои велики — и что рядом с ними твой кинжал и смерть малая моя?.. Вах!..
…Ха! Бар!.. Аж дау уаржын Аж дэн дон, ды дур жау ахсав да ма улэнтэ са кабысы ахканыж фурд бира уаржы йа дурта!.. Йййййяй! Вай! Вах!..
Отец прощай!..
Но скоро встреча наша… Нет…
Отец! мы не встретились тут…
Отец! мы не встретимся и там…
Ты тут на земле искупил свой малый грех а я за великие грехи отвечу в небесах в иных судах…
Отец — ты рай, а я — ад…
Да. Прощай…
Господь, зачти мне смерть отца.
Ведь я с той ночи с той ночи стал я отцов мужей многих уморять избивать пресекать!..
Айя!..
И я был сирота и не знал отца и творил народы сирот и творил народы без мужей!..
…О Господь!..
И тиран убивец народов велтчественно по-царски спокойно ушел с земли и никто даже не плюнул в живое волчье желтоусое лицо его…
О Господь где Ангел Стратилат Меч Огнь Твой?
Где Твой льдистоногий Михаил Архангел в римских латах с огненным жидким двуручным мечом-кладенцем, что прорубает пробивает всякое мясо и кость?..
О мудрый оружник!..
О грозный полченик!..
О вечный победитель-поединщик, где ярое око твое?..
Ведь сказано: Ополчится Ангел Господень окрест боящихся его!.. да!..
Но где он, Ангел брани кары и возмездья?..
Иль нет его на земле человеков, а только бродит он блуждает опаляет ослепляет в небесах?.. в иных полях?..
И нет суда на земле а только в небесах? в иных селеньях? в иных градах? да?..
…И вот он стоит, Генералиссимус Ночи, и сладостно по-турухански глядит на сахарные ноги матери моей и не может раскурить трубку свою, ибо табаки её вымокли в дожде…
И он глядит на матерь мою и что-то замышляет — я чую.
…О Господь! устали душа и рука моя писать творить беса этого!..
Да что он у несметного подножья Твоего Вседержитель Всесудья?..
Но устал я Господь мой и трепещет душа моя как деревце кленовое осеннее у дороги, где тысячи машин мечутся чадят струятся бензиновыми удушливыми вонями и нечем дышать жить ему.
Да скоро расставаться разлучаться мне с детьми чадами Глаголами духа моего…
…Отче дай им пути дальные, а мой иссякает туманится смеркается вечереет уж…
Отче дай им пути дальные к дальным человекам домам языкам народам…
Отче дай им, потому что я любил их и отдал им жизнь свою, а любовь бежит от человека к человеку как пламень в даштикипчакских златых податливых веселых камышах…
Отче не напускай на них бесследный огнь забвенья поядающий Свой!..
Отче возьми мя а их оставь…
Отче прости… да что я?..
…Да вот я отрок дальный…
Да вот я цепко хватко сонно держу за руку матерь мою полночную чистшую претихую…
…Мама мама пойдем домой.
Пойдем в нашу кибитку…
Мама ночь ночь нощь бездонная долгая колодезная…
Мама спать хочется…
Мама уложи меня в кроватку кривую железную мою и укрой укутай угрей меня ватником своим, потому что одеяло мое мокрое от отроческой мочи урины моей…
От первых видений моих…
И потуши лампу, потому что фитиль ташкентский керосиновый забытый начадил в кибитке и стекло лампы стало черным…
Мама я спать хочу я не буду мыть ноги а только сниму брезентовые сырые лазоревые тапочки и брошусь паду в кровать сладкую свою…
Мама, можно я не буду мыть ноги я так устал…
Ночь такая длинная…
И мы с матерью моей идем к кибитке сирой нашей и я уже сплю на руке матери своей, и она обнимает окружает обвивает меня и шепчет мне сладко:
— Сынок, спи!.. Сынок спи!..
Блаженны твои сны сны сны!..
Спи, я сниму тапочки твои…
Спи я вымою и вытру дождливые сырые простуженные веселые ноги твои…
Я погашу чадящий обезумевший фитиль…
…Сплю я что ли? Сплю?..
Иль сонно у кибитки стою томлюсь бреду?..
…Мама почему мы не входим в кибитку нашу?
Почему?..
Но там у кибитки растёт стоит молит Чинара Сасанидов…
Древо древлее…
Древо благосеннолиственное светлоствольное далекое далекое далекое святое…
Родное…
И оно не спит и оно не спокойно и оно листвой дремной полощется мается ходит тревожится…