- Может быть, - подумав немного, сказала Нисса, – это их язык, записи об их жизни. Что-то вроде летописи?
- Это действительно их язык, - согласился Ановон. – Магические руны на древнем языке Эльдрази. Вот этот означает, «нет иной власти, кроме нашей власти». – Вампир указал на надпись на парящем камне, затем ткнул ногтем в похожие символы на строении. – Но эти не значат ничего. Они даже близко не повторяют их форму.
Сорин фыркнул.
Нисса подошла ближе, чтобы лучше рассмотреть глифы на эдре и камнях постройки. Ей они казались совершенно одинаковыми.
- Неужели не видишь? – сказал Ановон, указывая на эдр. – Эти слова скопированы неточно, - он снова указал на стену. – В итоге получилась бессмыслица.
- Но зачем им вообще копировать символы? – спросила Нисса.
- Хороший вопрос, - отозвался Сорин. Ановон задумчиво потер подбородок.
- Должно быть, они не могут писать на древнем языке Эльдрази, - предположил он. – И копируют то, что не могут сами воспроизвести. Либо они забыли свой древний язык, либо никогда им не владели.
- Но кто изначально нанес эти надписи? – спросила Нисса. – И почему порождения теперь их копируют?
- Порождения очевидно боготворят авторов этих первых символов, - сказал Ановон.
- Богов?
- Возможно.
Сорин ухмыльнулся. – Каким бы занимательным ни был этот урок археософии, вам не кажется, что нам пора отправляться в Зулапорт? Я не очень хорошо себя чувствую.
Ниссу раздражала язвительность в голосе Сорина, но он действительно был заметно изможденнее и бледнее с того дня, как они покинули Грейпелт. А после своего последнего разлагающего заклинания его словно поразила жуткая болезнь. Глаза ввалились глубже, а кожа напоминала опавшую мертвую листву.
Ановон не обратил на его слова никакого внимания, продолжая пожирать глазами каменную кладку недостроенной стены. Внезапно, его лицо помрачнело, он что-то пробормотал себе под нос и начал рыться в кожаном мешочке на поясе. Выудив из него кусок пергамента и уголь, он что-то начертил и полез к металлическим цилиндрам. Нащупав нужный, он поднес его к стене и, медленно проворачивая, начал считывать вырезанные на его поверхности символы.
Сорин наблюдая за ним с удивлением на истощенном лице. – Мне вдруг показалось, что я тебе мешаю, - сказал он. – Тебя оставить в покое, Гет?
Ановон, моргая, поднял глаза. – Ты что-то сказал? – спросил он, словно очнувшись ото сна.
- Ты готов отправиться с нами в прекрасный Зулапорт?
- Зулапорт?
- Город, вон там, - Сорин указал в сторону моря. – Где мы наймем судно до Акума. Помнишь?
- Да, конечно. Я готов, хозяин.
Ухмылка испарилась с лица Сорина. Он метнул взгляд в сторону Ниссы и снова улыбнулся. – Ты назвал меня хозяином? Что за чепуха? Пойдем уже.
С этими словами Сорин развернулся и двинулся в сторону моря.
Хозяин, размышляла Нисса. Любопытно. Это многое бы объяснило. Но, почему?
Луга раскинулись на много миль от предгорья, вплоть до самого океана. Тропа была отчетливо видна, и они шли по ней, пока солнце не скрылось в розовато-желтой дымке. Вскоре в темнеющем сумраке показались огни Зулапорта.
Они вошли в город под покровом ночи, встреченные лишь лаем бродячих собак.
Нисса услышала, как Ановон втянул носом воздух, улавливая запахи жителей поселения. Он закрыл глаза, покачивая головой в одному ему слышном ритме. Вампиры могли улавливать пульсации крови потенциальных жертв, и если эти пульсации были достаточно сильными, они вполне могли лишить вампира рассудка. Но не успела Нисса занервничать, как Ановон вновь открыл глаза и сделал глубокий вдох.
И, тем не менее, Сорин грубо подтащил его к себе за капюшон. – Держи свои клыки во рту. – Достаточно громко прошипел он. – Прольешь здесь кровь, и я с тебя шкуру спущу.
Нисса отошла на шаг в сторону. Ни один вампир в Бала Геде не стерпел бы подобной провокации. Но Ановон поплелся вперед, даже не обернувшись.
Город состоял из невысоких хибар с соломенными крышами и вымазанными глиной стенами, типичных для любого поселения на Зендикаре. Шум прибоя нарушал ночную тишину. Ветер с океана был влажным и холодным, а едкий дым костров на сушеном навозе резал Ниссе глаза. Вдали плясало пламя высокого костра, и они направились к нему.
Вокруг гудящего на ветру пламени сгрудились хижины покрупнее. Над входом в самое крупное из них со скрипом покачивалась деревянная вывеска.
Ановон натянул капюшон на голову, и Нисса заметила отражения языков пламени в его черных глазах.