Вот тут Маша не выдержала и споткнулась. Лицо у Демона обладало шармом кирпича.
«Я тебе нос откушу, любовничек!» – подумала Маша и чуть не вдохнула.
Тем временем Демон достал из кармана белёсую помаду совершенно кислотной яркости, которая вступала в дисгармонию с цветом его одежды. Совершенно не смущаясь, Демон накрасил себе губы, потом почмокал ими.
– Ну, я готов.
«Только не ржать. Блин, ПА–МА–ГИ–ТЕ! Я сейчас засмеюсь.»
Вдруг из зелёного тумана выскочила всадница на коне. Из одежды на ней были узоры из краски и символическая набедренная повязка. Не сразу, но Маша узнала Кукушку. Всадница сделала круг вокруг них, раскручивая у себя над головой лассо, а потом заарканила им Демона и пустилась вскачь.
– Я насажу тебя на своё копьё! – кричала Кукушка.
– Нет, сегодня моя очередь! – кричал ей в ответ Демон, и то, что его лицо вспахивает щебень, ему особо не мешало.
«Спасибо тебе, Кукушка. Долго бы я его не выдержала.»
– Знаешь, он мне никогда не нравился. – послышался голос Мефисто.
Маша обернулась на звук и увидела знакомого человека. Её учитель и наставник стоял в привычном образе, одетый в костюм гусара 19 века. У него на лице были пышные усы, что делало его похожим на Бармалея.
– Демон жесток. Где излишняя жестокость, там душевный порок. Нельзя пытать человека и убеждать, что ты действуешь во имя справедливости. Жестокость - она постепенно проникает в тебя. Кто-то рождается с ней, а кто-то ей учится. Демон из вторых. Я наблюдал за ним какое-то время. На войне, чтобы добыть сведения, нужно было пытать солдат и офицеров. Кто-то должен был это делать. Они тянули жребий и сначала он делал это из–за долга, потом из–за опыта, через какое-то время он начал получать от этого удовольствие и не мог без этого жить. Страшное дело, но такие люди часто нужны государству. Палачи, убийцы, пыточных дел мастера, они есть даже в самых сказочных странах эльфов и хоббитов из фэнтезийных миров. Без контроля государства он бы просто стал серийным маньяком–убийцей. Смерть для него была бы избавлением от жестокости, но даже у нас в небесной канцелярии его таланты часто востребованы в оперативной работе.
Она смотрела на него молча. Галюцинации становились всё более правдоподобными. Ей хотелось поддержать разговор, позубоскалить с наставником о коллегах и приятелях. Но она всё ещё помнила, что находится в веспеновом тумане и видит иллюзии, порождаемые её фантазией. Ну по крайней мере, она на это надеялась.
– Что, говорить не можешь? Ну тогда я буду говорить за нас обоих.
Мефисто взял её под локоть и потянул за собой. Маша остолбенела, сейчас она была не зергом, матерью стаи, а обычной девушкой. Находилась в привычном ей образе Марии Орловой. Белая майка с портретом Элвиса Пресли, джинсы с порванными коленками и клетчатая рубашка поверх майки, всё такое привычное. Эту одежду она носила, в той уже забытой жизни. Маша коснулась своей головы. Копна непослушных золотистых волос была на месте.
– А вы …? – начала Маша, но Мефисто пальцем запечатал ей губы.
– Не надо слов. – шёпотом на ушко прошептал он. – Считай, что ты в сказке, или видишь сон. И первое произнесённое тобой слово заставит тебя проснуться. Поняла?
Маша закивала.
– Так что не надо рушить сказку.
Мефисто развернул Машу за плечи на сто восемьдесят градусов, и она оказалась на улице родного города. На дворе стояла позняя весна, или раннее лето, кому как удобней. Было уже тепло но не жарко. По дорогам ездили машины, в песочницах и на детских площадках играли дети, по тротуару шли мамаши с колясками и прочие прохожие, спешащие по своим делам.
– Ну что, пойдём пройдёмся? Красиво тут, правда? – спросил Мефисто и зачитал наизусть небольшой стих:
Как хорошо.., хоть дождик поливает,
и потому все запахи раскрылись.
Я эту свежесть с жадностью вдыхаю -
за зИму долгую они забЫлись...
Листва новорождённая бушует,
потоки вод их соками питает.
Уверенно весна вдоль марширует,
о вечности любви напоминает.
Любовь. Она рожденьем продолжает
ту бесконечность жизни на планете.
К движенью всё живое побуждает -
то тайна есть великая на свете...
«О! Человек 19 века. Стишки читает. Помню, мои прыщавые одноклассники по весне были намного проще и более приземлённые. В стихах максимум, на что они были способны это: Пришла весна, пора любви, кого поймал, того е**и. – подумала Маша, рассматривая локон своих золотистых волос. – Но что-то мои глюки как-то в одну тему упираются. Если я займусь любовью с собственными глюками, то это будет финиш.»
– Какой фигнёй у тебя голова забита. – сказал Мефисто и дал ей подзатыльник.
«Блин, даже свои галюцинации мысли читают. Где справедливость?»
– Её нет. Подумай лучше вот о чём: Демон, конечно дурак, но вопросы он задавать умеет. Что называется, наложилось от работы. В чём смысл твоей жизни сейчас и в чём он был раньше? Чего ты хотела, чего ты желала и что хочешь сейчас?
«Ох, завалил вопросами. Да ничего, друг Мефисто. Я жила и жизнь была хороша. Думала, отучусь в институте, поработаю пару лет, и ребёночка рожу. Немногого мне хотелось, простого женского счастья. Я как мой брат, мир перевернуть, не мечтала. А сейчас живу потому, что есть такая привычка - жить, да и выбора мне Эдем особого не оставил».
– Хм, понимаю. Ты немногого хотела, и это немногое мы тебе не дали. Мне до сих пор не по себе о того, как наша контора поступила с тобой.
«Да проехали. Быть монстром среди монстров не так уж и плохо. Я потихоньку привыкаю. Даже уже сырое мясо не кажется таким противным на вкус.»
– Рад твоим успехам. – сказал Мефисто и поморщился. – О! Мы пришли.
Маша обратила внимание на то, куда они всю дорогу шли.
«Детский сад СОЛНЫШКО?»
Из двустворчатых дверей появилась она, но не такая как сейчас, а старше. На вскидку, лет двадцать семь. Под руку повзрослевшая Маша вела мальчика, миниатюрная копия Вани.
«О! Так я всё таки родила?!»
– Угу. Мальчик в детском саду, а девочка у бабушки с дедушкой.
«Девочка? »
– Ну что я могу сказать. Втянулась ты в это дело.
Тем временем образы матери с ребёнком приближались и говорили о чём-то своём. Вскоре Маша услышала их разговор.
– Мам, а почему трава зелёная?
– Для фотосинтеза.
– Мам, а почему солнце греет?
– Для фотосинтеза.
– Мам, а почему с неба дождь идёт?
– Для фотосинтеза.
– Мам, а почему самолёты с неба не падают?
– Для фотосинтеза.
– Мам?
– Чего?
– А ты купишь мне мороженное?
– Конечно, – улыбнулась взрослая Маша, а потом резко убрала с лица улыбку. – Нет.
– Я хочу мороженое.
– А я хочу в Турцию, шведский стол, личный шезлонг, твоего отца и масажиста. – ответила взрослая Маша, ненадолго мечтательно задумалась, отчего даже остановилась. – И вообще, тебе нельзя мороженое, ты ещё не до конца долечился.
– Мам а как делают мороженое?
– У–у–у–у. – Простонала Маша, ведя за ручку этого почемучку. – Мороженое на заводе делают червячки вот с такими глазками и такими длинными ресницами. Оно получается от того, что они ими хлопают, вот так.
Взрослая Маша пантомимой показала, как червячки хлопают глазками. Пытаясь представить эту картину, мальчик завис, как устаревшая операционная система. Молодая женщина, пользуясь этим моментом, постаралась проделать как можно больше шагов в тишине. Похоже, методики морочить ребёнку голову отработаны до мелочей.