Делая неспешные глотки, я мысленно пересмотрел все пункты задуманного плана. Отведенное мне время заканчивалось, следовало торопиться. Антарес увеличивал силу притяжения.
За пять минут "Юнга" приготовит все необходимое. Арета не будет мешать, ей тоже интересно, что получится. Она уже отключила все коммуникации, ведущие к моей каюте.
Я прилег на койку и постарался расслабиться. Наркотик делал свое дело. Сознание освобождалось от последних более-менее четких образов.
Вот пришел и склонился над койкой Аристотель, еще молодой, с красивой курчавой бородой, пронизанной несколькими серебряными нитями. Я извинился и отослал его к Кертису. Аристотель послушно ретировался. За ним пришли сразу двое: Платон и Лукреций. Прекрасное сочетание чистых первоидей и сладострастия! Им место рядом с Андрием и Джино. Идите, идите!
Я ждал другого, и он явился, похожий на курсанта Космоколледжа Алекса Сибирцева. Только костюм выдавал в госте знатного лорда: парча и шелк, воротничок, кружева, воланчики...
- Бэкон, друг мой, вот и ты! - обрадовался я, - Что ты думаешь о том, что творится здесь?
Хрустко колыхнулись белоснежные волны жабо, дрогнул на них ухоженный подбородок. На глазах, - влажная пелена печали. Но голос оптимистичен:
- Ты забыл, Алекс? Разве Илона не говорила тебе? Все изменения во Вселенной укладываются в три состояния. Первое, - свободное движение. Во втором природа выведена из равновесия; она - чудовище, поглощающее гармонию и выделяющее энтропию. Третье же состояние, - развитие в соответствии с волей разума. Человеческого тоже...
Фрэнсис успокоил меня. Я прав. Да. В соответствии с моей волей!
Я вошел в ванную. "Юнга" доложил: все готово. В бассейне - вязкая масса биораствора. Средства реанимации - на стене рядом.
В шаге от края бассейна, - подставка для мозга. Полупрозрачный оранжевый купол над емкостью с питательным составом. От полусферы к потолку тянется цветной канат связи с Аретой. Около - подвижной столик с медицинским инструментом.
Осталось проверить силовой кокон для удержания тела.
Теперь успех дела определялся степенью хирургического мастерства "Юнги". Воображение мое, как ни странно, еще работало. Я вдруг предельно четко, во всех крохотнейших подробностях, увидел, как со дна бассейна всплывает и поднимается, разводя тяжелые густые круги биожидкости, блестящее обнаженное тело. Когда-то оно было капитаном "Ареты", Алексеем Сибирцевым. Опершись рукой на манипулятор "Юнги", тело делает шаг, взмахивает другой рукой и наносит ею удар по оранжевому полушарию.
По полу и стенам разлетаются серые комочки, оставляя грязные влажные потеки. Бессмысленные зрачки смотрят в никуда, бледные губы шепчут:
- Шалтай-болтай, шахсей-вахсей...
И тело, переставляя негнущиеся ноги, направляется к выходу.
...Страх жертвы, смертный ужас сковали меня. Я затряс головой, надавил пальцами на глазные яблоки. Видение исчезло. "Юнга" протянул мне последний стакан анестезирующего напитка. Проглотив разом прохладную жидкость, стараясь не поворачиваться к оранжевому куполу, я вложил в нишу питания мозга три резервные ампулы стимулятора. Теперь должно хватить. Больше мое серое вещество не способно выдержать.
Решающий шаг в бассейн дался легко.
-----------***---------
Жуткий сплошной черный занавес...
Но вот он раздвинулся, и открылась алая бездонная пасть, прорезанная беспощадным хищным блеском изогнутых клыков. Черная дыра изнутри выглядит именно так.
Между клыками, удерживая в металлических лапах лазерный скальпель, застрял "Юнга". С лезвия прямо на клык капает кровь. Из глубины алого зева вытянулись клейкие щупальца, окутали "Юнгу" и втянули в закрутившийся кровавый вихрь. Тут же все исчезло.
Бесцветная аморфная пустота распространилась всюду. Личностное самосознание возвращалось медленно.
Вначале я понял, что существую только я, - один-единственный. Информация о себе проявлялась постепенно, раздвигая и увеличивая грань между знанием и незнанием. Когда я услышал свое имя, бесцветная ночь осветилась мерцанием звезд. Их первый робкий свет вызвал к жизни мрак. Несколькими прыжками он по-хозяйски расположился в межзвездном пространстве, искривляя лучи, очерчивая углы. Мир обретал формы.
Я попытался осмотреться и увидеть себя. Не вышло, нигде не было ни рук, ни ног... Ничего. Но Алексей Сибирцев был. Вся эта рассыпанная всюду масса звездных искр, - это и было моей теперешней сущностью. Самопроявление продолжалось. Сияние звезд скрылось за вспышкой, рассредоточенной всюду. Мрак, сгустившийся там и тут, растворился в новом свете. Я понял вдруг: из нейронных сетей я перешел на субклеточный уровень. Звезды здесь тоже имелись, но их было неисчислимо больше и местами они сливались в яркие плотные образования. И все это сияющее звездно-лучевое облако окружала радужно-многоцветная прозрачная оболочка.