- Знаете, живу по алгоритму Британского музея. Перебираю все доступные варианты в поиске хоть какого-то ответа. Не склеивается... Нет целой картины мира, сплошь несовместимости. А тут еще этот полиморфизм. Здесь у нас с этим более-менее, и я чувствую себя прилично. Но тоже ведь голая физиология. Тарантул изучает нас, опыты проводит, а мы... Главное вот в чем: то ли мир успел измениться до такой степени, то ли я - не я.
- А зачем ясность? Для предсказуемости? А она зачем?
Это спрашивала Илона. Хозяйка-родственница смотрела на нее с одобрением. Тоже мне... Электронная кукла или человек, - не знаю, что лучше.
Сибрус посмотрел на женщин, потянулся к чемодану Ламуса, открыл его и вытащил книгу. Ею опять оказался синий томик Навои. Этого автора я раньше не читал и не знал. Сибрус раскрыл книгу и вдруг... Воздух в комнате заструил настолько яркое сияние, что день за окнами поблек.
Ну вот! Последний островок надежности сдал позиции. Я поднялся, махнул рукой, и, натыкаясь на кресла со стульями, скрылся в своей спальной комнатке. Илоне такие вещи, как говорится, "до лампочки", а Сибрус с египетской дамой в собственном мире. Им среди метаморфоз как крокодилу в Ниле.
В спальне - ни окон, ни сияния. Кровать жесткая, сбитая из дерева. В приступе возмущения я вызвал Тарантула. Из угла за кроватью раздался голос, достаточно приятный, но недостаточно живой.
- Что, капитан, возвращение оказалось труднее, чем ты думал?
"А возвращение состоялось?" - мысленно добавил я еще вопрос.
- Что творится в твоих владениях, электронный фараон?! Или ты тоже не представляешь, как может быть по-другому?
- А в твоем "по-другому" есть место для меня? - как-то по-человечески спросил Тарантул.
И я задумался крепче, чем раньше. Личная моя память, - совсем не критерий. Как и остальных моих спутников в Пустоте. Задумался и провалился в сон. А может быть, и не в сон.
Мои ноги, обутые в начищенные до блеска черные туфли, стоят на сером горячем асфальте. Серые, остро отглаженные брюки, легкий свитер с геометрическим коричневым узором... Не помню, когда я носил такую одежду. Я поднял глаза. Передо мной - белые колонны под плавной аркой. Железные решетки ворот распахнуты. На арке выпуклые буквы: "ЦПКиО".
Вот куда я направляюсь: в центральный парк культуры и отдыха. Чтоб как следует насладиться и культурой, и отдыхом. Так вперед!
Туфли знали дорогу. Белые статуи спортсменов и трудоголиков, тележки с мороженым и водой с сиропом, киоски с хачапури и беляшами, цветные деревянные скамейки... Справа, среди колючих кустов шиповника, поднимается синеватый пахучий дымок над мангалом. Какая спокойная красота... Рассвет только коснулся самых высоких крон, посетителей еще нет, но парк уже приступил к работе. Пахнет отовсюду по-разному, но хорошо. Над деревьями виднеется сектор чертова колеса с медленно движущимися кабинками. Оттуда я смогу рассмотреть город. И узнать, где оказался.
Ноги свернули на аллею, укрытую шуршащей рыжей листвой. Справа - березы, слева - тополя. Аллея повернула вправо, и шагов через тридцать уперлась в круговой павильончик. Над входом раскрашенная веселая физиономия приглашает в "Комнату смеха". У двери, - усатый дядя с круглым животом под рубашкой с петухами. Рубашка напуском, ниже, - широкие полосатые панталоны. Краски все - из теплой части спектра. Показав в улыбке все зубы, дядя обрадовано воскликнул:
- Заходи, дорогой! Не надо денег, ты сегодня первый, для тебя бесплатно.
Да, деньги! Я проверил карманы - пусто. Только платочек. Какое уж чертово колесо, если денег нет. "Комната смеха" для меня в самый раз. Дядя с петухами потянул за ручку двери, она скрипнула и я вошел.
Внутри павильон заливал желтый электрический свет. По круговому периметру расставлены зеркала самых причудливых форм: вогнутые, выгнутые, волнистые... И ни одного нормального, плоского. Сделав пару шагов вперед, я оглянулся. Двери не было. На ее месте - зеркало в вертикальных складках-волнах, дающее такое отражение, что в глазах зарябило.
Захотелось посмотреть, как же я выгляжу со стороны. Перехожу от зеркала к зеркалу, и везде - разный. Толстый, тонкий, кривой, косой, длинный, короткий... Какой же из них я настоящий? Снова иду, в обратном круге, останавливаюсь перед каждым отражением. Какое выбрать?
Я уже забыл, за каким зеркалом дверь. И спросить некого. Кричать? Нет, неудобно. Да и кто услышит, вокруг павильона никого. О веселом дяде с усами я уже забыл.
"Комната смеха"... И над чем здесь люди смеются? Мне не до беспричинного веселья. Я поднял голову. И там, между электролампами, тоже зеркала. Мелкими, дроблеными кусочками, под паутиной и пылью. Глазам стало больно, я опустил голову. И под ногами зеркала! Под ногами они пружинят, изгибаются, идут расходящимися волнами, непрерывно меняя мое лицо и фигуру. Лампы потолка зеркалом пола не отражались.