Сейф Сибруса разделил прошлое и настоящее, отделил своих от чужих. Чужих оказалось несравнимо больше. Сибрус, прихватив детектива, убыл на рекогносцировку. Так он выразился. Ему требовалось спрятать Илону, меня и себя. Кроме Илоны и ее родственницы, рядом со мной остался Джино. Он заперся в комнатке, похожей на каморку папы Карло, и почти не покидал ее.
Я дважды пытался сблизиться с Илоной, но не вышло. Что-то внутри отключало мои силы, я не смог даже обнять ее. Но она ведет себя ровно, без претензий.
Я знаю: Пустота порождает и миры беззеркалья. Миры без отражений, без свободной мысли. Квазижизненные пространства, населенные, по видению Розы Мира, расой метапрообразов. Внешне и внутренне они как люди, но ближе к демонам. Миры-вампиры, лишенные зеркал. Арета могла коснуться одного из них вблизи Антареса. Если эта Илона оттуда, она вскоре освоится, и никто не отличит ее от оригинала. Даже ее родные, к которым она не торопится.
Таким образом, на деле я снова остался один. Рекогносцировка Сибруса продлится не один день. Леса дремучие, болота вонючие... Есть ли они еще?
Две ночи после первого знакомства с содержимым сейфа я беспробудно спал, прихватывая и кусочек дня. После начал беспокоиться и бродить. Хозяйка убрала из комнат все зеркала. И правильно. После блужданий в Комнате смеха я зеркал стал бояться. Но появилось ночное зрение. В качестве компенсации, наверное. Видел как-то по-особому, будто и не глазами. Может, усами, как кот. Бриться-то я перестал. Предметы светились изнутри. Вначале проявлялись контуры, затем формы. Привык я к такому видению быстро и, стараясь не разбудить дам, осторожно выходил из дома. Садился спиной ко времянке и наблюдал небо. Они тут не понимают, как это драгоценно, - видеть звезды ночью, а Солнце - днем. Антарес в другом направлении, но я помнил о нем. И чувствовал затылком, через плоть земной коры.
Неделя прошла как семь ночей. Дней я не замечал. Не хотел замечать, с трудом расставаясь по утрам со звездами. И вот на восьмую ночь, решив после восхода луны сходить за фруктовым отваром, который хозяйке очень удавался, я прохожу мимо окна ее комнаты. Случайно бросаю взгляд, и кажется мне, что свет там, не спит она. И - не одна. Любопытство взяло верх над воспитанностью, и я решил проверить. Через окно не вышло, что-то за ним в комнате мешало. Забыв об отваре, ступая по-кошачьи, я взялся за ручку двери, надеясь, что петли не выдадут. Но оказалось, я не знал себя. Часть двери на уровне головы сделалась прозрачной, и я стал свидетелем происходящего. Но не сразу понял, что делается.
На столе перед окном - три зеркала, расставленные половиной шестигранника. Они и не позволили мне заглянуть в комнату снаружи. Перед столом сидят они обе: Илона в фокусе отражения, ее родственница, - левее. Перед тройным зеркалом горят три свечи, уходя множеством отражений в зазеркальную перспективу. Рядом со свечами пучок серой травы, в отражениях кажущейся красиво синей. На стенах комнаты - еще зеркала, сгущающие тьму в комнате еще больше. И откуда их столько? Родственница сидит, крепко сжав полные губы, Илона что-то шепчет. Слов не разобрать.
Я понял: это обряд, ритуал.
Илона кончила шептать, и вместе с ее выдохом в зеркало потянулось синеватое облачко, в котором угадывались чуть искаженные очертания женского тела. Облачко исчезло в глубине зазеркалья, Илона замерла в полной неподвижности. Ее родственница обняла ее правой рукой за плечи; так вот она зачем тут, для страховки - не дать телу Илоны упасть со стула.
Прошло не более пяти минут и, всколыхнув пламя свечей, в зеркале явилось голубое облачко, сжалось и, меняя формы, устремилось в обратном направлении, к Илоне. Впитав зазеркальную сущность, она вздрогнула и ожила. Родственница отпустила ее плечи.
Вот это да! Магия, - и не самая светлая, - творится рядом, а я ничего не знаю. И это Илона? Я отступил назад и вернулся в свою спальню. А утром, без предупреждения или разрешения, перенес телеприемник к себе. Потом, накрепко заперев входную дверь, обратился к Тарантулу. Мне требовалось увидеть все магические сеансы Илоны. Тарантул, - мне показалось? - отнесся к моей просьбе с готовностью и пониманием. И почему-то предупредил:
- Эрос есть тьма, капитан Сибирцев. Страсть от наваждения гибельна.