Я на удивление себе хорошо помнил эту библию сегодняшнего мира. Запал мой не иссяк, и я продолжил:
- Это ПервоПатриарх об Израиле. По нему, пророки действовали под крышей некоего демиурга, да еще и под влиянием духов гор да кущей. Когда такое входит в кровь, вера в Единого Бога становится лишней. Хочешь признавай Его, хочешь - нет. Ведь всё за тебя решают демиурги, духи, уицраоры, патриархи, аватары. Их уже столько набралось! Храмов на каждого не хватит. Ну, сменили бы вы верхушку Цехов, сотворили бы революцию. Но народ-то как был тупым, так и остался! Куда его ни тащи, он все равно рогами в ворота! Как я в Мемфисе. "Избирающего"-то не слышно и не видно.
Ты сказал, не было единой религии? А теперь - есть! И Аватара вот-вот объявит себя богом. И будем мы кушать что подадут, все меню уже отменены.
Я выговорился и подумал: а не слишком ли? Сам-то кто? Но Сибрус смотрел на меня с удовольствием.
- Всё так, - он говорил и улыбался, - Но что бы ни происходило, как бы не менялось... Прошедшее оставляет следы. И внутри нашего настоящего.
Другими словами, как я понял его, - все варианты развития живут внутри каждого из нас. Да разве от знания этого легче? А Сибрус словно читал мои мысли.
- Искать сокрытое - наитруднейшее дело. Это страсть к наслаждению и вожделение возвести в культ, да заблуждение сделать религией, - легко.
Я бы еще добавил, что к отцам привыкают в детстве. А после - тоже трудное дело.
То ли Сибрус имел особый талант к поиску того самого сокрытого, то ли знал много больше. Никто ведь не способен управлять кладом в его сейфе, в том числе я.
Избранная им дорога привела нас в Александрию, оставшуюся от прежних времен. Город Македонца, уничтожившего языческий Египет. Многоликое царство фараонов и жрецов Мемфиса... Как странно - в истории этого мира не значится Александр Македонский, но живет основанный им город.
Думаю, нам удалось скрыться от всевидящего ока Тарантула. Тайная каста Хранителей научилась защищать себя. Нас встретили в приморской резиденции Управляющего Городом. Хранителей тоже трое: кроме правителя Александрии, двое цеховиков достаточно высокого ранга. Тем самым представлены три ветви земной власти: оба Цеха и федеральная структура. Что значило, - о нас знают и нас ценят.
Беседа проходила под морским дном. Километровый тоннель соединяет резиденцию с просторной капсулой, имеющей систему автономного жизнеобеспечения. Выходит, они гарантированно сохраняют за собой кресло александрийского правителя?
Мне понравилось: все просто, без мемфисских прибамбасов. Роскоши нет, но и до аскетизма далеко. Металл, пластик, никаких украшений, но глазу приятно.
- Здесь нет лицемерия, - сказали нам, - Здесь не боятся истины. Можете спрашивать и говорить без цензуры.
- А слышать и понимать? - спросил-таки я.
- Взаимно. Наши интересы совпадают и мы одинаково нуждаемся друг в друге, - сухо сказал тот, кто представлял Розу Мира.
И еще выходило, Сибрус каким-то образом подготовил встречу.
- А что такое лицемерие? - по-детски спросил седой Кертис.
Стажировка в роли святого прибавила ему наивности, подумал я. И основательно заблокировала какие-то участки его сознания.
- Лицемерие: это когда человек восхваляет всемогущего Творца и тут же утверждает бытие так называемого противобога. Лицемерие: когда тот же человек признает Троицу, два лица которой считает материальными образованиями, то есть равными ему, человеку. Лицемерие: утверждать, что Творец был рожден...
- Стоп! - взмолился я, - Это вы о Первоиерархе? Прежде чем взлететь к облакам, я хотел бы обрести под ногами твердые опоры. Я только что узнал, что у меня есть отец. Но мне ничего не известно о матери. А уж о другом... Я просто человек. И прежде чем броситься на амбразуру, я хочу знать, куда бы смог отступить, где укрыться.
Меня выслушали и оставили с Кертисом. Хозяева встречи, пригласив Сибруса, вышли в соседнее помещение. Кертис, посмотрев на меня как на сумасшедшего, встал и принялся измерять шагами размеры комнаты. Пока он считал шаги, я приводил мысли и чувства в спокойствие и осматривал тайное убежище. Серый пластик, хромированная сталь... Пол, как и потолок, укрыт мягким пружинистым материалом цвета перистых облаков. Полумягкие стулья, два деревянных стола. И два экрана. Локальная телесеть, связующая с надводным миром. Дверей, выводящих в другие помещения, три. Устав от копания в себе, я переключился на Кертиса.