- Что с тобой, капитан? Ты так стонал!
Я потер локоть. Крепка длань полускелета. Шея уже не болела. Но из урока вышел еще не совсем. И сказал вслух:
- Где ты раньше был, Мастер? Что я буду делать, если встречу Джино? Ведь совершенно дурная ситуация...
- Что-нибудь придумаем! - постарался успокоить меня Кертис, поглаживая мой локоть.
И я понял, что в нем есть то, чего нет во мне. Он не просто старше, не все деды в отцы годятся. Он - надежен, потому что готов к состраданию. Ведь сострадание, - это готовность взять на себя боль другого.
"Вся совокупность мироздания - несомненно книга, начертанная перстом Божиим, в которой каждая малая вещь говорит о несказуемой благости сотворившего ее, где каждое творение - книга и изображение, отраженное в зеркале, в котором самая жалкая роза принимает значение глоссы нашего жизненного пути".
У.Эко
А по-гречески зеркало - Eidolon
Идол...
Заслоняющие образы возрастают внутри.
Но не мы творим. Мы рождаем.
Рождающий не подобен Творящему.
Так я думаю.
10.
Саргон
Саргон пришел так же, как Карамазов. Но Саргон пришел не оттуда, откуда Дмитрий. Линия судьбы Саргона не касалась пространства Тарантула. Не имея чипа и статуса, он как бы не существовал. У некоторых из нас чип тоже отсутствует. Но статус имеется. Статус дает нам блага цивилизации. Саргон же мог называть себя призраком, ибо никому не был нужен, - ни федералам, ни Цехам, ни Тарантулу. Но почему-то он существовал.
Сибрус, Кертис и я готовились покинуть гостеприимный Мемфис. Возможно, с Илоной. И гостей остерегались.
От Саргона исходила безопасность. Есть такие люди, предметы, явления, места: только глянешь, и сразу ясно, - никакой угрозы от них исходить не может.
- Я - Саргон! - сказал он, - Вы можете знать меня как Саргона Древнего, Первого Великого, Справедливого. Это так. Но важнее этого, - я Истинный.
Истинный Саргон выглядел крайне эксцентрично и для экстравагантного Мемфиса.
Белая накидка скрывает что-то зеленое, похожее на халат. На голове зеленый тюрбан, не способный прикрыть черные крупные волнистые локоны. На ногах сапоги, но много изящнее армейских карамазовских. Крупный, даже выдающийся нос, большие голубые глаза. На среднем пальце правой руки золотой перстень с ярким зеленым камнем. В руке деревянный посох, на котором я разглядел любопытную резьбу, очень тонко и точно вырезанную: корабль среди волн, с наполненными ветром парусами.
Мне он понравился. Прежде всего размерами носа. Как бы компенсация моим ушам. А еще, - чем-то в одежде, что-то такое, сразу непонятое.
И говорил Саргон хорошо: уверенным баритоном, с придыханием на шипящих.
- Я - тот, кто не приставлял цифры к своему имени...
Сибрус улыбался. Гость ему тоже понравился.
- Мы знаем тебя, Истинный Царь.
Но Кертис особого восторга не проявил.
- Ты жил там, где проповедовал Иона... Царский дворец рядом с холмом именно этого пророка...
Саргон сверкнул взглядом, ударил в пол посохом.
- Иона не ко мне приходил! Я не терял веру, о невежда!
Сибрус, предостерегающе подняв руку, колдовал с сейфом. Точнее, с его копией, оригинал он передал Хранителям. И всё, известное человечеству о Саргоне до старта Ареты, предстало перед нами.
Царь Аккада в парадном облачении... Лицо его, неизвестно кем реконструированное, удачно походило на лицо гостя. Это было хорошо. Затем виды дворца, ступенчатой пирамиды-зиккурата... И комментирующий голос:
- Саргон, он же Шаррумкен. Истинное имя не сохранилось. До загадочного прихода к власти работал садовником и чашеносцем правителя Ур-Зубабы. Общепринятая версия: Саргон, - незаконный сын безбрачной жрицы храма Иштар. Жрица устроила его приемным сыном царского водоноса. Стал царем по особой милости Иштар-Инаны. Имя Шаррумкен, или Истинный Царь, присвоил себе сам. Правил пятьдесят пять лет. Народ в годы его правления благоденствовал...
Я отнесся ко всему серьезно. Приход такого человека, - хорошее знамение. Может быть, даже предзнаменование.
- Тебя бы к нам правителем, Истинный, - я опять сказал вслух, думая, что рассуждаю мысленно, - Или меня к тебе, в твои времена.
Видеообразы, извлекаемые из пластикового ящика, не удивили древнего человека. Но мои слова он принял близко. Истинно царственным жестом он протянул трость в мою сторону, и я с готовностью подданного принял ее. Получилось само собой, естественно, и я понял, что на сей раз пришел не метапрообраз. Осмотревшись и не найдя трона, он занял стул рядом со мной.