Кертис отнесся к плану с иронией. Он еще не вжился в нюансы мистики текущего времени.
- Воплощения воплощений... Если окажется, что мы сами из того же теста, я не удивлюсь.
Пожалуй, Кертис недалек от истины, подумал я. Ничего, придет момент, он и для себя раскроется. И поймет, что мистика может быть реальнее действительности. Интересно, чем его одарила Пустота? Нарушил мои думы Дмитрий.
- Иван заметил, на северной стороне стройки... Летающая машина. Небольшая, но возьмет всех. Их там три. Брат Алексей, ты способен управлять такими машинами?
- И не такими способен! - я повеселел, судьба поворачивалась к нам лицом, - Мне тоже пора. Дмитрий, поручаю тебе моих друзей. Расскажи им о себе. Это будет полезно.
Место у озерка для посадки геликоптера в самый раз. Хватит бродить по лесам, сделаем бросок по воздуху. Я с сожалением погрузился взглядом в игру цвета над отражением неба, глубоко вдохнул смолистый аромат. Не хотелось покидать райский уголок даже на короткое время.
С экспроприацией геликоптера я справлюсь без труда, на такое способен любой выпускник Космоколледжа. Хватит ли выдержки у Сибруса? Надо будет подстраховать.
Я шел сквозь тайгу и думал. Думал о том, что радоваться, в целом, нечему. Похоже, завершается воплощение в жизнь замысла Даниила-Первовестника. И кому это надо? Путешествие Ареты, - лишь повод, переломная точка, а не причина полиморфных сдвигов. Ситуация на Земле созрела. Гиперреальность? Но она практически неотличима от первичной действительности. Если воплощен и так называемый синклит России, дело моей команды дрянь. Этот храм на живых костях - один из завершающих штрихов в новой картине мира. Гиперслои Шаданакара проявятся и наверняка перемешаются. Заблистают, по замыслу еще первых идеологов Розы Мира, души церквей и кущей всяческих, а по-настоящему живые люди станут тенями.
Я проскользнул по речной глади ниже поляны с храмом, незаметно пробрался к посадочной площадке. Все три вертоплана в стартовой готовности. Три человека в охране плюс дежурный пилот. Нормально, сделаю все по ходу, вместе с Сибрусом.
Осмотревшись, я выбрал точку ожидания. Иван направит Сибруса в эту сторону, несомненно. Тут и надо ждать. А узнать его не составит труда. Меня охрана видеть не будет, останется помочь Сибрусу занять место в машине.
Охрана и не почувствовала, что в двух из трех охраняемых машин топливная система вышла из строя. И я занял место в кабине исправного вертоплана, откуда открывались все подходы со стороны храма, где строительные работы кипели с прежней температурой. Тарантула в этих местах, скорее всего, нет. И хорошо, и плохо. Пока он мой союзник, но что будет завтра?
Умница Дмитрий! Молодец Иван!
Сибрус шел неторопливо, уверенно. Никто и не смотрел на него, так естественно он выглядел: голый по пояс мускулистый дядя со штыковой лопатой в руках. Я осторожно вылез из кабины и пошел навстречу. Теперь - порядок. Все остальное - дело техники.
15.
Родина
?
Чтобы оценить нечто, требуется находиться вне его пределов. Чтобы понять себя, надо выползти из собственной шкуры. Чтобы понять мир, требуется превзойти его. Но кто на такое способен? Тот, кто сможет отторгнуть мир от себя... Из себя. По-иному, - выйти из зеркала, вычленить себя из отражения.
Иначе - ты пленник иллюзий, непрерывно творящихся внутри отражения. А то и внутри их множества, - наложенных, взаимозавязанных. Подобно комплексной иллюзии многослойного Шаданакара.
Пока же я не в состоянии определить, где истинная реальность и где я нахожусь. Я даже сомневаюсь, была ли Арета в действительности. И была ли Пустота в моей жизни. Только вот шрам на шее...
Конечно, перед лицом Вечности, находящейся за пределами зеркал всех миров, все это неважно. Но туда не попасть. Ниоткуда, даже из Пустоты.
Сибрус оказался умелым штурманом. Мне хотелось посмотреть на новый храм Розы Мира сверху, но он меня не поддержал. Сибрус, конечно, прав, лишний риск не нужен. А я понял о себе еще одно, - не очень-то меня тянет в место, которое называется родным домом. Какой он мне дом, да еще и родной, если я его и не помню? Ведь и Сибруса я пока не могу назвать родным отцом. Так, чтобы от души. Да и Илона, - была родной, а сейчас... В общем и целом, родства с собой в этом мире я не наблюдаю. Ни с чем и ни с кем. И особых печалей от того не испытываю. Печали мои от других причин.
Место смотрелось очень живописно. Я приземлил вертоплан в двух десятках метров от двухэтажного деревянного домика, возведенного по той же технологии, что и храм Розы Мира в опасной близости. В полукилометре на север, - большое озеро, кажущееся отсюда началом океана. Между озером и домом распростерся некошеный серебристо-зеленый луг. С юга почти примыкает к дому березовый лес. Деревья удивительно высокие, мощные, со светящимися молочной белизной стволами. Березы охватывают луг подковой, упирающейся в озерное зеркало, искаженное крупной рябью. Южный ветер несет с собой свежее тепло и сложную, непонятную мне смесь запахов. Солнечный свет фильтруется легкой дымкой, придавая пейзажу ощущение сказочной полуреальности. Высокотравный луг колышется шелковой ковыльной волной, мягко ласкающей серые камни фундамента.