Сибрус проверил действие обеспечивающих систем своего хозяйства и пригласил всех в гостиную. Кожаные диваны, два окна с видами на лес и озеро. На бревнах стен - ничего. Об особом дизайне строитель сильно не задумывался. И я с ним согласился, - чем ближе к естеству, тем приятнее.
Ламус высказался первым:
- Запах у вас тут... Голову кружит. Однажды я слышал похожий. От свежевынутых медовых сот...
- Сруб пропитан специальным составом. На медовой основе, - объяснил Сибрус, - Но угощать вас нечем. Я ожидаю посылку с припасами. А пока, - чай. Согласны?
Конечно же, все согласны. Сквозь седину на лице его проступил румянец. А глаза смотрят совсем по-юному. Неплохо, если не замечать застывшей в их глубине давней тоски.
Чай, из смеси зеленого и черного крупнолистовых, получился отменным. Илона смотрелась и вела себя по-домашнему. И мне начало казаться, что приходят человеческие времена. Если б не любопытство Ламуса, ведущего свое личное расследование всегда и везде.
- Скажите, Алексей, Кертис... Вы не пытались изучить себя сами после возвращения? Вы ведь все обрели пара.., суперспособности...
Я поставил чашечку на блюдце. Тонкий, почти прозрачный фарфор, расписанный китайскими дракончиками, прозвенел тревожной мелодией. Вопрос Ламуса я задавал себе столько раз... Курсантские мечты о превращении себя в подобие Ахиллеса отвергнуты еще на трассах Надземелья. Стремление превзойти ближнего и дальнего, - что может быть глупее? Пример Агуары меня окончательно убедил в этом. Я ждал, что скажет Кертис. Но он молчал. Пришлось отвечать. Да и Илона смотрела с прежним, девическим интересом.
- Ничего нового в Пустоте мы не обрели. Она просто раскрыла в нас то, что уже имелось. И имеется в каждом. То, что заложено Творцом. То, что было нормальным для первых поколений землян. Вы же знаете, в процессе так называемой эволюции люди теряли дар за даром. Поколения-наследники мельчали. А последняя метаморфоза... Планета перешла в иное отражение, в другое зеркало... Тут и вовсе.. Возобладала темная сторона.
Мне многое хотелось сказать, но я не знал, имею ли на это право. И вдруг застывший, стеклянный взгляд Илоны... Как объективы включенных видеокамер. Кто через них смотрит-слушает? И я подвел черту как можно мягче.
- В общем так... Видимость-слышимость одна на всех. А вот видим и слышим мы каждый свое. И по-разному.
Зрачки Илоны ожили, ее тоненькая крепкая ручка потянулась к чайнику. Но очарование уже погасло, и вкус чая стал обыденным, просто терпким и горько-вяжущим.
До детектива дошло, что надо поправлять положение. И он переключился на Сибруса. Преображение, происшедшее у лесного озерка, сошло, и Ламус стал прежним, серым и даже неприглядным. Бледные губы шевелились чуть, голос звучал нейтральным, бесцветным тенорком.
- Я понимаю ваш выбор. Места исключительно красивые. И почему цивилизация сюда не дотянулась?
Сибрус покивал головой. Я впервые обратил внимание: голова его стала совсем, абсолютно седой. Когда он успел?
- А за регионом закрепилась устойчивая оценка. Бесперспективность. Нет тут ничего. Кроме красоты. Никаких ископаемых.
- Каких ископаемых? - вдруг живо заинтересовалась Илона.
Сибрус посмотрел на нее остро, пронизывающе. Словно тоже прозондировал на наличие полезности.
- Всяких, - продолжил Сибрус, - Ископаемые всякие бывают. Полезные, не очень. Неполезные, в том числе вредные. Видимые-невидимые. Свои-чужие... Живые-мертвые... Естественные-искусственные... И прочие. Достаточно?
Илона почему-то задумалась. Поставила чашечку на стол, но та не зазвенела.
- Живые ископаемые, - повторила она, - Как серьезно звучит... А я и не знала. А раки в вашем озере водятся?
Сибрус усмехнулся.
- Пауков здесь нет. Ни в воде, ни на суше. Не люблю.
Луч уходящего солнца пробил мутное стекло и коснулся его седины, сотворив легкий серебристый ореол. Вот ведь как просветлел! - снова удивился я. Иконы в Розе Мира так не блистают. А там используют очень хитрую технику.
- Но пора принимать посылку, - продолжил Сибрус; солнечный луч будто подал ему сигнал, - Нам прислали продукты. Пойдемте...
Мы вышли на воздух, пронизанный тем же предвечерним сиянием, что окружило голову Сибруса в доме. Недалеко от вертоплана краснел смятый купол парашюта. Под ним скрывались три мягких тюка солидного веса. На небо я и смотреть не стал, все равно ничего не увидеть. Хранители знают свое дело очень крепко.