— А ты веришь врачам? — ответил вопросом на вопрос Сайид. И с гордостью заявил: — Ни разу в жизни не был у врача и никогда не пил лекарств!
А когда он ушел, Ид Мансур с усмешкой сказал:
— Похоже, скоро мы опять соберемся на похоронах!
Шарара ан-Наххаль
С Шарарой я познакомился, когда поступил на службу в министерство. Он работал там телефонистом. Этот двадцатилетний юноша, совсем недавно получивший свидетельство об окончании начальной школы, привлекал к себе внимание красивым лицом, стройной фигурой и застенчивостью. Я слышал, как наш рассыльный, дядюшка Сакр, поддразнивал его:
— Сними костюм да надень платье — и я в двадцать четыре часа сыщу тебе жениха.
Именно в то время у нас освободилось место — умер чиновник седьмого класса, и те, кто числился по восьмому, загорелись надеждой заполучить вакансию. Никакого закона, определявшего порядок продвижения по службе, не существовало, а университетский диплом был проклятием для его обладателей, ибо он вызывал зубовный скрежет у начальников, когда-то окончивших лишь начальную школу. Чиновники восьмого класса кинулись искать протекции у влиятельных знакомых, титулованных особ и членов парламента. Заместителя министра засыпали рекомендательными письмами. В этой ожесточенной схватке за место я нашел себе покровителя в лице моего старого приятеля Абдо аль-Басьюни, который был тогда депутатом парламента. Однако через несколько дней в коридоре, возле секретариата, меня остановил устаз Тантауи Исмаил.
— Ты знаешь, кто получил седьмой класс? — мрачно спросил он.
— Нет, — ответил я с трепещущим сердцем.
— Спеши поздравить Шарару ан-Наххаля.
— Шарару ан-Наххаля?! Телефониста?!
— Вот именно.
— Но у него ведь только начальное образование. И он даже не числится чиновником!
Устаз возвел очи горе и глубоко вздохнул:
— Аллах свидетель, в Египте еще не перевелись люди, верящие в здравый смысл!
И двинулся дальше по коридору. Я же бросился в секретариат и там убедился, что это назначение стало главным событием дня.
— Вы слышали, телефонисту дали седьмой класс?
— Кто сказал, что он телефонист? Он назначен на должность в секретариате заместителя министра.
— Самого заместителя министра?
— Самого заместителя министра!
— Как же это случилось? — спросил я.
— О вы, кои веруете, не спрашивайте… — прошептал мне на ухо устаз Аббас Фавзи.
А дядюшка Сакр, когда принес мне кофе, наставительно сказал:
— Не удивляйтесь. Вы здесь человек новый, поэтому не все вам понятно. Дело в том, что сперва было решено повысить другого чиновника, но Шарара попросил аудиенции у господина заместителя министра. В секретариате его даже слушать не стали, а он дождался в коридоре и, когда заместитель вышел, бросился к нему, разыграв сцену, что твоя Фатима Рушди[62]. Сказал, что у него на руках большая семья и ему неоткуда ждать милости, кроме как от аллаха и от их превосходительства. Заместитель-то поначалу едва взглянул на него и был очень недоволен, что его потревожили. Потом глянул во второй раз, уже куда внимательнее, а после и глаз оторвать не мог!
Гаденько ухмыльнувшись, рассыльный замолчал. Я все еще не мог поверить ему.
— На что ты намекаешь? — переспросил я.
Отходя от моего стола, дядюшка Сакр с усмешкой прошептал:
— В любви бывают и не такие диковинки!
Шарара ан-Наххаль был официально переведен в секретариат заместителя министра и стал работать в его архиве. И одеваться начал сообразно полученной должности: новый с иголочки костюм вместо прежнего, протертого до дыр, на ногах не резиновые сандалии, а черные туфли, на шее шелковый галстук — видимо, дареный, в верхнем кармашке пиджака цветной платочек. При встрече он здоровался теперь со мной как с равным — не то что раньше, когда был просто техническим служащим, не выше какого-нибудь рассыльного. Видно, он знал о разговорах вокруг его назначения, но не обращал на них внимания — либо они его не смущали, либо считал, что достигнутое им положение заставит злопыхателей умолкнуть. Не прошло и двух лет, как Шарара был назначен личным секретарем заместителя министра и получил чин шестого класса. Не стоит и говорить, что эта новость взбудоражила все министерство.
— Вот увидишь, скоро он станет большим начальником, — сказал мне устаз Аббас Фавзи.
И правда, скоро в министерстве стало известно, что Шарара — главное лицо в секретариате заместителя министра, главнее самого начальника секретариата. Просители, будь то министерские чиновники или люди со стороны, шли к нему, словно в Каабу[63]. Его засыпали подарками. Каждый, кого он удостоил улыбкой или кивком при встрече, полагал, что сподобился великой милости.