Встречал я доктора Акля и в салоне доктора Махера Абд аль-Керима, в большом доме, в Мунире[2]. В его старинной гостиной я познакомился почти со всеми, кто представлял цвет нашей интеллигенции. Я и теперь бываю там, однако ничего от былых времен в ней не сохранилось. Очень высокий, с величественной осанкой и умным взглядом синих глаз доктор Ибрагим Акль на редкость гармонично вписывался в роскошную обстановку этой гостиной в классическом стиле.
Особенно яркое воспоминание сохранилось у меня об одном из проведенных там вечеров. Разговор тогда зашел о политике. Обычно мы избегали политических тем, нам было известно, что хозяин салона, наш уважаемый профессор, не выносит подобных дискуссий. В силу семейных традиций и воспитания он принадлежал к партии ватанистов[3], а мы, его ученики, — к молодежной организации партии «Вафд»[4].
Однако умолчать о совершенном Исмаилом Сидки[5] перевороте, который взбудоражил наши мысли и чувства, было трудно. Доктор Ибрагим Акль выждал, пока высказались почти все студенты, и заговорил:
— Наша конституция — это, несомненно, завоевание и в то же время — ловушка! — Мы хотели тут же ринуться в спор, но он не дал себя перебить: — Национальная борьба уклонилась в сторону от своей первоначальной цели. Мы погрязли в межпартийных склоках. Любой переворот самым губительным образом сказывается на взаимоотношениях между людьми, на их правах. То замечательное, унаследованное нами от революции 1919 года единство слабеет день ото дня.
— Единство народа не ослабнет, — возразил доктору Ибрагиму Аклю кто-то из студентов.
Словно задумавшись на миг, профессор Махер Абд аль-Керим помолчал и затем с улыбкой, негромким, мягким голосом заметил:
— Народ наш, что великан из народной сказки, вдруг очнется на какое-то время и опять заснет… на века.
— Никто не собьет нас с пути, — сказал доктор Акль, — если мы будем верны идеалам.
И тут, обведя взглядом своих синих глаз наши настороженные лица, повторил, отчеканивая каждый слог:
— И-де-а-лам.
Он любил повторять это слово на лекциях, и Аглан Сабит, один из моих приятелей, так и прозвал его «доктор Идеал».
Должно быть вспомнив о волне атеизма, захлестнувшей в ту пору факультет, доктор Акль уточнил:
— Не следует понимать идеалы как порождение религии. Считайте их, если угодно, тем источником, из которого возникла сама религия.
Шейх-азхарит[6], имени которого я теперь уже не помню, заметил:
— Одни неприятности от этой политики.
— Именно идеалы мы должны сохранить, идеалы, — продолжал твердить доктор Акль.
Салем Габр, утопая своей тучной фигурой в мягком кресле, вмешался в разговор:
— Дорогой доктор, проблема нравственности тесно связана с общественными отношениями, и прежде всего мы должны изменить общество.
Доктор Акль обернулся к нему:
— Вы читали книгу Бергсона[7] о природе нравственности и религии?
Салем Габр презрительно пожал плечами:
— Бергсона я читаю как романтическую поэму!
— Вы, профессор, — обратился к Габру доктор Махер Абд аль-Керим, — мечтаете о революции, подобной той, что произошла в России четырнадцать лет назад, ведь ее слабые стороны становятся очевиднее с каждым днем…
— О России мы знаем лишь то, что прочтем о ней в западных газетах и книгах, — резко перебил его Салем Габр.
Перемирие, заключенное на время чаепития, пока все наслаждались ирфой[8], от которой исходил аромат миндаля и фисташек, было почти тут же нарушено кем-то из студентов.
— Единственный выход, — заявил он, — это покончить с рвущимися к власти партиями меньшинства.
— Ведь это и есть классовая борьба, — заметил Салем Габр, — только вы неправильно сформулировали само понятие.
В разговор снова вступил доктор Акль:
— Премьер-министр заявил, что его цель — добиться независимости. Что ж, пусть добивается!
— А если нам будет навязан договор вроде декларации 28 февраля[9]?
— Залог истинной независимости — верность идеалам и Египетский банк! — не без раздражения ответил доктор Акль.
На меня весьма удручающее впечатление производило различие между народными слоями и образованной интеллигенцией в их подходе к политике: со стороны первых — бурная реакция, приводящая нередко к кровопролитию, со стороны вторых — затяжные, но бесплодные дискуссии.
3
Ватан
4
Вафд
5
Исмаил Сидки — реакционный политический деятель. Неоднократно возглавлял правительство Египта.
6
Шейх-азхарит — человек, окончивший крупнейший в мусульманском мире религиозный университет Аль-Азхар.
7
Бергсон, Анри (1859–1941) — реакционный французский философ-идеалист. В противовес научному материалистическому пониманию природы он выдвигает спиритуалистическую метафизику.
9
Декларация 28 февраля 1922 г. — заявление английского правительства об отмене режима протектората и провозглашении Египта независимым королевством.