У меня здесь нет книг, нет радио, поэтому, рассматривая чужие души, угадывая по цветовой гамме и пятнам жизнь хозяина, я развлекаю себя так, как будто бы посещаю театр. Какое еще может быть развлечение у молодой романтичной девушки, не лишенной фантазии, оказавшейся в моем положении?
Я даже составила свою цветовую гамму грехов. Она может не совпадать с настоящей, говорю же, это всего лишь моя забава. Безразличие мне видится фиолетового цвета, ревность – ртутного, ненависть – огненной, месть меняет цвет от холодного стального до кроваво-красного, тщеславие – темно-желтое, жадность – бурая. Фантазия окрашена в розовый, страсть полыхает алым. Кому скажи…
Сложней и интересней всего с любовью. Любовь – это не просто цвет, это цветок, занимающий то место, где у человека расположено сердце. Мне больше всего нравится рассматривать цветы. Они никогда не бывают одинаковыми. Но это и не странно, ведь любовь – разная. Я испытала это волшебное и одновременно мучительное чувство лишь однажды. И, может быть, потому, что не успела им насладиться, вглядываюсь с таким вниманием в цветы, примеряя на себя чужие чувства.
Иногда лепестки цветов подпорчены ртутного цвета пятнами – ревностью. Иногда я вижу совсем молодые цветы с еще не раскрывшимися бутонами – зарождающуюся любовь. А иногда, напротив, – цветок с уже поникшими вялыми лепестками. Отцветающая любовь… Немало попадается душ без цветов, и к ним я быстро теряю интерес.
…А сегодня я увидела его.
Нет, не так. ЕГО.
И опять не так…
Я увидела чистую душу, светлую, без темных пятен тяжелых пороков. Так, как если бы доктор, привыкший наблюдать только снимки легких людей, больных раком, пневмонией, туберкулезом, вдруг увидел чистый снимок. Но не столько душа привлекла мое внимание своей чистотой, сколько диковинный цветок. Вернее, два. Один – сильный, как сорняк, нахально расправляющий лепестки, занимал все «сердечное» пространство, отнимая его у другого – маленького, хилого и бледного. Этот, сильный и дивно красивый, то полыхал алым, то пульсировал пурпурным, то светлел до нежно-розового. Но хоть он менял цвета, одно оставалось неизменным: его лепестки были тронуты ржавыми пятнами тоски.
«Ого!» – удивилась я и потеряла бдительность. Мне показалось, что обладатель цветков заметил меня. Нет, я не видела его лица, его глаз, смотрящих на меня, но заметила, как силуэт на мгновение замер, будто в изумлении. И я поспешно ушла в глубь коридора.
Я стояла перед зеркалом с феном в руках и сушила после утреннего душа волосы. От мамы мне досталась отличная кожа, поэтому я почти не пользовалась косметикой. Только в тех случаях, когда казалась слишком бледной, наносила немного румян на скулы, да иногда подводила карандашом веки. Красавицей я не была. Только глаза изумрудного оттенка, унаследованные от прабабки-испанки, хорошая кожа и копна вьющихся каштановых волос и составляли мою привлекательность. Еще совсем недавно меня сложно было назвать изящной, но переживания, которых в этом году мне выпало достаточно, сыграли роль отнюдь не здоровой «диеты».
Рауль уже спустился вниз, откуда доносились приглушенные толстыми стенами голоса. И от того, что я торопилась, расческа только путалась в волосах. В очередной раз с трудом выдрав ее из влажных прядей, я решила, что укладка не стоит таких жертв. Волосы сами высохнут и лягут натуральными волнами. Я выключила фен, выдернула из розетки шнур и повернулась к зеркалу. Да так и застыла, увидев отражение Булки. Сомнений быть не могло! У белого котенка, сидевшего на расположенной за моей спиной полочке, у носа было черное пятнышко, точь-в-точь, как у Булки. Появление нашего кота здесь оказалось такой неожиданностью, что я чуть не выронила фен.
– Булка?.. – изумленно воскликнула я, оглядываясь. И уронила-таки фен. Потому что на полке стояли флаконы с гелем для душа, шампунем и одеколоном Рауля, а котенка не было. – Что за… – пробормотала я, наклоняясь за феном. Померещилось. Других объяснений нет. Я выпрямилась и увидела, что Булка по-прежнему отражается в зеркале: сидит на пустой полке и с интересом наблюдает за мной. Но в тот момент, когда наши взгляды встретились, я с ужасом увидела, что у котенка глаза не желто-зеленые, какими они были на самом деле, а молочно-белые, будто с бельмами, без зрачков и радужек.