— А при чём тут ярл и благословение?
— Интересный обычай, — Ислуин ненадолго прервался, чтобы засыпать крупу в котелок, сегодня была его очередь готовить, а потом продолжил: — Здесь верят, что ярл, его ближайшие соратники и великие воины отмечены особой милостью хозяина грома. Не зря им изначально даровано больше, чем простым людям. А ещё верят, что в первую ночь любви часть отмеренного мужчине богами передаётся девушке. Потому-то желательно, чтобы первым мужчиной стал или муж, с которым она разделит судьбу — или ярл, через которого женщина получила благословение и удачу от самого Укко-громовержца. Такое приданое куда важнее вещей или знакомств, особенно если первое ложе принесёт ребёнка. Но ярл очень молод, его больше волнуют дальние походы, и свои земли он объезжает лишь раз в несколько лет.
Тарья проспала до глубокой ночи. Встала неожиданно для себя бодрой и свежей, никакой намечавшейся простуды. Выглянула из палатки… тут же покраснела и, ойкнув, спряталась обратно. Вдруг вспомнила, как её с головы до ног растирали мазью — и кто растирал. Но через пару минут здравый смысл взял верх. Что сделано, то сделано, тем более лекарем и тем более без её согласия. Девушка накинула заботливо положенную в ногах куртку. Ещё раз отметила про себя, что спасители ой не простые, ткань только выглядит грубой, а сама и ветер держит, и влагу, и кожа дышит — на торге за такую одёжку новый топор отдают не споря. И выбралась к огню.
— Встала? Хорошо, — в голосе чужака не было и следа прежней убаюкивающей мягкости. — Ешь и поторопимся. Тебя наверняка ищут, негоже зазря людей ночью гонять.
Кашу Тарья жевала торопливо, едва не обожглась, потом помогала складывать палатку, тушить костёр… Лишь когда их обступила темнота, девушка забеспокоилась, как они найдут дорогу. Но едва магистр достал ручной компас, восторженно вздохнула: ей бы такой, точно не заплутала. Понятно, как чужаки прошли через Суму. Только стоит эта малюсенькая коробочка… Кто же они? Илмо научил её разбираться в клинках, ножи у пришельцев не деревенской ковки. Да и меч у старшего, наверняка, не хуже. Ярл с побережья? Но тогда где его свита? Не похоже, что отстала, явно идут вдвоём. Тарья мучила себя всю дорогу до реки, пытаясь отогнать тень надежды — и не могла. Но едва показались фонари искавших, и зазвучали голоса — всё было забыто. Кроме братьев и дяди Рууно с сыновьями её искал и Илмо!
Глядя, как девушка нежится в объятиях любимого, старик усмехнулся в усы и добро произнёс:
— Ну вот, обошлось. А ты, голубка, в следующий раз осторожней будь. Слова — только слова. И на Анники не серчай, своё наказание за длинный язык она уже получила.
— Дядька Рууно, да не надо было…
— Надо! Чтобы моя дочка знала, когда язык распускать можно! Ладно, пока девичий трёп да с тобой всё обошлось — а случись чего? Ума в девках не наберётся, повторит опять сплетню какую, и мужа до хольмганга[11] доведёт. Нет уж, науку она получила — и, надеюсь, впрок. Ты лучше своих спасителей назови.
Тарья запнулась, ведь имена она так и не спросила, но магистр уже аккуратно оттеснил её и парня в сторону, и вежливо склонил голову перед старым воином:
— Приветствую старшего левого щита. Имя моё Ивар, а моей спутницы и ученицы — Лейтис. Прошу стать гостем под твоим кровом. Пока я ем твой хлеб, мой меч — твой меч, твой враг — мой враг.
— Будь гостем, морской волк, — Тарья удивилась, как переменился дядька Рууно: словно сбросил с плеч лет двадцать, не меньше. Даже хромота исчезла. — Мой дом — твой дом, мой щит — твой щит, — с интересом ещё раз осмотрел чужака и, приметив что-то заметное лишь ему, хмыкнул. — Младший правого борта?
— Всего лишь десятник. Я покинул палубу в пятую навигацию.
Рууно хмыкнул ещё раз: продолжения не последовало, как и имени драккара. Ну что же, знающему человеку понятно. Не сошлись в чём-то с ярлом, но расстались по-доброму. Другому парусу воин присягать не стал, но и имя своего командира называть не хочет, чтобы не пошло лишних слухов. Справный волчара.
Не смотря на то, что приглашал гостей Рууно, поселились они в доме Тарьи — ещё на берегу мужчины решили, что её семье деньги нужнее. Впрочем, постояльцами чужаки оказались недокучливыми. Чаще всего уходили с утра в лес и возвращались ближе к вечеру. А если погода была неподходящая, младшая оставалась заниматься с книгой на непонятном языке, а старший ходил по деревне: на шестьдесят дворов всегда найдётся, кому нужна помощь хорошего лекаря. Особенно радовалась знахарка — возраст уже давал о себе знать, ученицу женщина нашла себе поздно и теперь пользовалась возможностью наставлять девчонку, отвлекаясь как можно меньше. Про разговор на берегу соседи не знали: и Рууно намекнул молчать, и парни были не из болтливых. Потому с лёгкой руки травницы да пары вовремя брошенных старым воином слов деревня и определилась, зачем пожаловали гости. Чужака интересовали окрестные места, что и где водится, особенно необычные растения. Наверняка городской алхимик или целитель, а сюда приехал за редкими травами. Так хорошему человеку и не жалко, всё равно по тайге сорняк-сорняком растёт. Не поверил лишь младший брат Анники, почему-то связав наказание сестры с пришельцем. Хотя, как посмеивались остальные, дело, скорее всего, было в Лейтис. Девчонка, к тому же всего на два года старше, а уже носит боевое оружие. Но вслух говорить что-то плохое мальчишка опасался. Пусть любимый младший сын, балованный поздний ребёнок — рука у отца по-прежнему тяжёлая. Да и старшие братья услышат нехорошее слово — и от себя добавят.
11
Хольмганг — судебный поединок. Обычно заканчивался выплатой проигравшим крупной суммы, но при этом смерть противника во время поединка не запрещалась и не преследовалась.