Вообще-то этот парк был самым настоящим чудом. Среди сальских степей, где кроме насаженных лесополос, не было никогда никаких лесных посадок, неожиданно оказываешься среди самой настоящей лесной чащи, где только на полянках солнечный свет прорывается до поверхности земли, но стоит только выйти на аккуратные, посыпанные песком аллеи… и ты вновь попадаешь в цивилизацию. Этот парк был для нас сказочным лесом, местом наших детских игр. Любую причудливую тень мы принимали за лешего или кикимору, чудовище или приведение. Особенно таинственным и сказочным парк становился в сумерках, когда он наполнялся незнакомыми нам голосами птиц и животных. Сумерки очень быстро прогонялись ночью, парк полностью погружался во тьму, и мы, тогда ещё малыши, старались побыстрее унести из него ноги. Только позже по основным аллеям были поставлены осветительные фонари, но до тех пор с заходом Солнца на парк опускалось покрывало южной ночи. Вообще-то ночи в тех местах были особые. С наступлением ночи, на небе зажигались просто огромные звёзды, до которых, казалось, можно дотянуться рукой…
Вообще-то лето не всегда было временем ничего неделания. Во-первых, в деревне мы имели свои обязанности, хотя они и не были обременительными. Нам самим было интересно многое, мы предлагали свою помощь, где только могли. Я нередко затевал какие-нибудь свои собственные начинания. Например, брался за сооружение собственными руками табуреток и других поделок из дерева. Самое сложное было найти подходящее дерево, многие доски, которые можно было найти во дворе, были горбылями, которые остались от прошлых работ. Или были разных размеров обрезки, которые дедушка Серёжа складывал в сарае. И вот, найдя более-менее подходящие доски, я начинал свою работу. До сих пор сохранилось необычное ощущение, когда под твоими руками, после каждого движения рубанка, шершавая, неказистая на вид доска становится гладкой, приятной на ощупь, когда чётко проступает красивый рисунок распила. И когда, после некоторого времени, вместо груды досок под твоими руками рождается самая простая табуретка, невольно чувствуешь ни с чем не сравнимую радость оттого, что ты это сделал своими собственными руками…
Приходилось на летних каникулах делать и более серьёзные вещи. Батя во время своего отпуска или в свои выходные, брался за шабашки. Будучи специалистом высочайшего класса в своём деле, он часто получал предложения на ремонт квартир или на выполнение каких-либо авральных работ, когда нужно было быстро и качественно завершить отделочные работы перед сдачей объектов приёмной комиссии. Однажды отцу поступило предложение за хорошие деньги завершить отделочные работы в больнице орловского райцентра, к которому и относился хутор Кундрюченский. Отец согласился и взял с собой нас, мальчишек. На этот раз предстояло настелить линолеумные полы в здании больницы. В первую очередь нам всем пришлось выметать весь строительный мусор, которого оказалось очень много и выметать не абы как, а основательно, чтобы не оставалось ни одной пылинки или соринки. Чтобы сбить пыль, мы постоянно обрызгивали водой полы и только после этого начинали орудовать сначала грубыми вениками, а потом уже доводили чистоту до идеальной, самыми лучшими вениками.
После такой капитальной чистки, отец доводил бетонный пол до нужной кондиции, очень часто доводя стяжку до идеальной гладкости. А потом начиналась собственно работа. Раскатывались рулоны линолеума, и начиналась нарезка его специальным ножом в соответствии с размерами конкретной комнаты. Отец показал, как правильно нужно резать линолеум мне и после этого я это делал уже сам, значительно облегчив ему работу. После нарезки линолеума по размерам комнаты, мы с братом скатывали его вновь в рулоны, а отец, подготовив специальный клей, тонким слоем наносил клей на бетон, а мы с братом начинали раскатывать на клей порезанные ранее куски линолеума. Но раскатывали не просто так, а ползая по бетону на коленях, что само по себе было мало приятным занятием, и специально выделенными для этой цели тряпками выдавливали воздух из под линолеума, да так, чтобы не осталось ни одного воздушного пузыря. Для меня лично, ползанье на коленях по бетонному полу было не только малоприятным, но и очень болезненным.
Дело в том, что на моих большеберцовых костях, чуть ниже коленного сустава, имеются симметричные костяные наросты, которые выступают достаточно сильно, чтобы практически не было возможности стать на колени. Если мне приходилось опускаться на колени, это всегда сопровождалось довольно сильной болью, так как приходилось опускаться именно на эти костяные наросты большеберцовых костей. Видно природа заложила во мне на уровне генетики невозможность стояния на коленях, ни в прямом, ни в переносном смысле этого слова. В анатомических атласах Вы не найдёте подобных костяных наростов на большеберцовых костях человека, я, по крайней мере, ни разу не встречал. Но наличие их у меня не является результатом какого-нибудь ушиба, после которого выросли такого рода костяные мозоли. Хотя бы потому, что костяные мозоли возникают или на месте переломов, которых у меня никогда не было, или на месте постоянных ушибов, которых у меня тоже не было. И вот, чтобы как-то уменьшить боль от ползания на коленях по бетонному полу, я наматывал на колени полотенца, которые хотя бы чуть-чуть смягчали давление на мои косточки и сцепив зубы можно было делать то, что требовалось. Вот так, преодолевая боль, я ползал на коленях по бетонному полу, выдавливая в стороны из-под линолеума пузыри воздуха.
Зато потом было любо-дорого посмотреть на идеально ровный пол и чувствовать свою причастность к этому. Благодаря и нашей с братом помощи, отцу удалось быстро завершить работу к сроку и потом на вырученные деньги родители купили большой ковёр с вытканной на нём картиной художника Шишкина «Три медведя» и мы с братом гордились тем, что к этому были причастны и мы. У нас с братом даже не возникло мысли, чтобы потребовать что-нибудь для себя за наше участие в этой работе. Да и не только в этом случае, мне довольно-таки часто приходилось помогать отцу, когда он подрабатывал летом или в свои выходные и я никогда не думал, что мне должны за это дать деньги на карманные расходы — всё шло в семейный бюджет, и я считал и считаю такое положение вещей единственно правильным. И дело даже не в том, что мы не нашли бы куда потратить заработанные деньги, а в том, что я, например, всегда считал, что если родители одевают и кормят меня, и я живу на заработанные ими деньги, не может быть и речи о «моих» личных деньгах, по крайней мере до тех пор, пока я живу в родительском доме. И так я стал считать не тогда, когда сам стал взрослым, а именно, когда был ещё мальчишкой.
В нашей семье финансами заведовала мама, которая должна была распределить средства так, чтобы хватило и на питание на весь месяц, и на покупку нужных вещей, как общего пользования, так и одежды для каждого. Мои родители никого не выделяли, покупали вещи по необходимости, а не по прихоти кого-либо. Пока я был совсем маленьким, мне приходилось донашивать вещи моего старшего брата, но я быстро догнал и перегнал его ростом, и уже новые вещи покупали чаще мне, и порой ему приходилось донашивать мои вещи, а это не совсем ему нравилось, сказалась привычка. Вообще-то я старался не просить родителей купить мне чего-нибудь, так как я понимал, что если будет такая возможность, мне купят без всякой моей просьбы. Это не значило, что мне ничего не хотелось, просто я не хотел поставить маму в неловкое положение своей просьбой.
Как-то раз, когда мы только-только переехали в Минеральные Воды из Кисловодска, мы с ней пошли в Детский Мир, который тогда располагался недалеко от железнодорожного вокзала, и там мой старший брат, увидев какую-то игрушку, стал просить маму купить её ему. В тот момент у мамы не было лишних денег на игрушки, но брат продолжал настаивать. Я почувствовал и увидел, как маме неудобно перед другими людьми, что она не может купить сыну понравившуюся игрушку, и я для себя решил тогда, что я никогда не буду делать подобного. Единственное, что я себе позволял время от времени, так это попросить маму купить рыбок для аквариума и то потому, что аквариум был для всех, хотя занимался аквариумом в основном я сам. Хотя я и сам многое делал для наших рыбок.