II
Собеседование
— В разговоре со мной вы должны будете называть меня «миледи», а не «ваша светлость» — если, конечно, я возьму вас в услужение.
Таковы были первые слова, прозвучавшие из уст моей госпожи, когда меня проводили к ней в покои для собеседования на место горничной.
— Прочим позволяется использовать иное обращение, но вам — нет, — продолжала она. — Надеюсь, вы поняли и запомните мое требование. У меня строгое правило: моя горничная — хотя не многие из них заслуживали такой чести — должна занимать особое положение сравнительно с остальной прислугой.
Когда я вошла в комнату, миледи сидела за маленьким секретером у окна с видом на парк. Она лениво протянула длиннопалую руку за рекомендательным письмом, выданным мне перед отъездом в Англию, развернула его и начала читать, не обращая на меня внимания.
Потом она внезапно взглянула на меня поверх очков и произнесла процитированные выше слова с таким суровым, недовольным выражением лица, словно я уже умышленно нарушила ее распоряжение — хотя на самом деле я молча стояла, скромно сложив руки перед собой, с самым невинным и угодливым видом.
На секретере лежал номер «Морнинг пост», с аккуратно обведенным красными чернилами объявлением.
— Все соискательницы места, приходившие сегодня, давали объявление в прессе, — сказала миледи, заметив мой взгляд, брошенный на раскрытую газету. — Мою последнюю горничную, мисс Пламптр, прислало весьма респектабельное агентство, но она совершенно не справлялась с обязанностями. Никогда больше не буду пользоваться услугами агентств. Мне пришлось уволить ее после чрезвычайно неприятного и огорчительного инцидента, о котором я не желаю говорить. Как следствие, теперь я отдаю предпочтение особам, помещающим объявления в газетах. Подобная предприимчивость выгодно характеризует людей. При выборе горничной я хочу сама принимать решение — вам повезло, что ваше объявление попалось мне на глаза.
Одарив меня холодной улыбкой, она вернулась к письму.
— Ваша последняя работодательница, мисс Гейнсборо, отзывается о вас в превосходных тонах, — чуть погодя промолвила она. — А вы какого мнения о мисс Гейнсборо?
— Самого высокого, миледи.
Все это была хорошо продуманная фикция. Никакой «мисс Элен Гейнсборо» в действительности не существовало, она являлась вымыслом мадам Делорм. Моя опекунша все тщательно спланировала и заверила меня: если вдруг леди Тансор пожелает обратиться к сей несуществующей даме за подтверждением характеристики, данной мне в рекомендательном письме, она вскорости получит ответ, который полностью удовлетворит ее во всех отношениях. Мадам предусмотрела даже вероятность, что баронесса захочет самолично наведаться к «мисс Гейнсборо» или послать к ней свое доверенное лицо, и приняла все необходимые меры.
Леди Тансор медленно сняла очки, положила на секретер и пристально уставилась на меня.
Я нимало не сомневалась в своей способности справиться с ролью, порученной мне мадам, ибо юности свойственна самоуверенность, но почувствовала себя неуютно под пронзительным взглядом леди Тансор. Казалось, она проникала в мои самые потаенные мысли в поисках правды относительно моей подлинной личности, и мне стоило изрядных усилий сохранить самообладание.
— Сегодня так пасмурно, совсем нет света, — проговорила она, по-прежнему не сводя с меня глаз. — Подойдите поближе, дитя мое, — сюда, к окну, чтобы я рассмотрела вас получше.
Я подчинилась и несколько мгновений стояла неподвижно, сконфуженная пытливым вниманием баронессы.
— У вас интересная внешность, — наконец изрекла она. — В высшей степени необычная. Полагаю, вас нелегко забыть, один раз увидев.
— Благодарю вас, вы очень добры, — сказала я.
— Добра? — Миледи снова проницательно взглянула на меня. — Нет-нет, ничего подобного. Мою доброту вам придется заслужить. — Потом добавила несколько смягченным тоном: — Я не льщу. Просто говорю правду. Лица вроде вашего навсегда врезаются в память. — Она опустила глаза на письмо. — Здесь написано, что вы сирота и никогда не знали своих родителей.
— Так и есть, миледи.
— И вы проживали в Лондоне у старой подруги вашей матери, прежде чем нанялись в услужение к мисс Гейнсборо?
— Да, миледи.
— А еще раньше вы жили в Париже, под надзором вашей опекунши, вдовой дамы.