Бог Смерти материализовался практически сразу и застыл в недоумении. Я сейчас сам зарыдаю…
— Вот тебе, дорогой папаша, будущее пособие. Не благодари! — я демонстративно показал двумя руками на плачущий призрак девочки, — Тренируйся! У тебя же девочка будет…… А девочки любят плакать! Сопли, слезы… То любовь неразделенная, то папа трон ненадолго дал, а я что-то не справилась…. То добрый будущий муж отправил ее посылкой прямо в Элевсин… У девочек жизнь сложная… Так что тренируйся! Фух!
Танатос тяжело вздохнул и закатил глаза. Вот по лицу прямо вижу, что он обо мне думает в данный момент. Я тоже сделаю вид, что думаю о нем еще хуже…
— Какая красавица, — ласково начал Танатос, опускаясь на колени перед ребенком, придерживая мечи, которые едва не вывалились на пол. — Разве можно такой красавице плакать? Скажи мне, маленькая царица, кто посмел тебя обидеть?
Ребенок шмыгнул носом, затем ещё раз и ещё и почти перестал плакать, зато лицо стало суровым и девочка надулась, как хомяк Леонид. Кстати, где он? Мне показалось, или в цветах что-то шуршит? Не пробирается ли там про мою попу вооруженное пушное восстание против моего произвола?
— Вы — злые, все боги злые, — насупилась маленькая “царица”, а затем тыкнула в меня пальцем. — Особенно этот.
Спасибо, добрый ребенок. Я тебя никогда не забуду. Танатос перевел очень тяжелый взгляд на меня, я пожал плечами, как бы намекая, что к этому ребенку я вообще отношения не имею.
— А что он сделал? — сурово поинтересовался мой друг, изо всех хмуря брови и всем видом показывая, что чтобы я не сделал, он не одобряет, — Если он тебя обидел — мы его сейчас накажем.
Отшлепайте короной по попе. Я уже морально готов к такому повороту событий….
— Правда? — заинтересованный детский голосок раздался под сводами дворца, а ребенок посмотрел на Танатоса с такой надеждой, что мне стало страшно, — Ты правда-правда его накажешь? И он больше не будет делать людям гадости?
Откуда она знает про мои гадости? Кто успел рассказать? И про рощу девственниц она тоже в курсе? Как там про меня говорят? “Его девиз всегда при нем! Интригуем, не берем!”. А ведь предлагали!
— Дитя моё, — рассмеялся Танатос, сощурившись в мою сторону. — Делать гадости и создавать проблемы — это основная задача Гадеса… Но я не оставляю надежды на то, что рано или поздно мы его перевоспитаем. Так что он сделал?
Если она сейчас скажет, что “этот злой дядя сделал меня”, то я пойду проситься к Кроносу в уголочек. Я видел! У него есть местечко в уголке камеры.
— Когда мама заболела, и почти не вставала, папа сказал, что её хочет забрать Гадес, — голос ребенка снова задрожал, а на ясные глаза набежали слезы. — Он — плохой, зачем он хотел забрать маму? Все боги плохие! Все!
— Нет, не все плохие, — насупился я, задумавшись, как бы объяснить ребенку, что чем меньше душ попадает в Аиду, тем меньше мне работы. — Танатос, например, недавно персики брил.
— Персики, — ребенок снова сделал перерыв своих рыданий и громко сглотнул, — Мама любила персики, и я тоже… Вот только у нас неурожай, и мы все должны были умереть с голоду… Я хочу к маме! Отведите меня к маме!
Ребенок снова залился плачем и уже никакие увещевания Танатоса не спасали! Я материализовал игрушки, платья, цветы, украшения, чтобы как-то успокоить ребенка. Танатос показывал фокусы с мечами, пытался плести венок, но ничего не помогало.
— Я начинаю понимать, почему у меня нет детей, — осторожно начал я, стряхивая ногой букеты асфоделей со ступенек.
— Мама! У меня была самая лучшая мама! — кричала малышка, пока мы судорожно соображали, что же нам с ней делать. — Я хочу к маме.
— Мне кажется, Гадес, у нас с тобой не осталось выбора, кроме как… — со скорбью в голосе проговорил Танатос, а на моем лице отразилась паника. Я резво замотал головой из стороны в стороны, пытаясь предотвратить следующий шаг бога смерти, но не смог. Над сводами Аиды раздался громогласный крик Смертного бога. — Ма-а-а-а-ама!!
Глава восьмая
Когда двухметровый детина с перепуганными глазами протяжно орет: “Мама!”, обычно это вызывает улыбку, но в моем случае это наводило на мысль о подкопе под троном.
— Не мамкай! — раздался в дверях суровый голос “ спартанской матери”. Так, где полотенце? На руку наматывает! Фуууух! Жизнь спасена… Наверное…. — Итак, мои близкие по родству и недалекие по сообразительности, что произошло у Вас на этот раз?