— Гадес! Зевс второй раз посылает меня за тобой и Танатосом! — громче обычного оповестил нас Гермес, врываясь в тронный зал моего замка. Отлично! Скоро на нас посылать начнут! — Он рвет и мечет! Рвет и мечет! Правда, я не совсем понимаю, что он хочет конкретно от вас в том щекотливом случае, но….
— Да что случилось то? — пытался я допытаться уже у этого торгаша. Подниматься на Олимп сейчас очень не хотелось. Устал я. Добрые дела много энергии требуют. — Если он по поводу дочери, то я…
— Нет, — с прищуром отмахнулся Гермес, внимательно глядя на нас с Танатосом, — Это для Зевса второстепенно на данный момент. Ну, я вас предупредил. Тронный зал Олимпа, как всегда. Сразу предупреждаю. Мы позвали Прометея, он так, сказать, не вовремя пошутил с огоньком. Нет, ржали все, но к скале прикован он!
— Опять? — не удивился я, вспоминая орла, который в последнее время уже подташнивало от печени.
— Так что я вас предупредил! Надеюсь, что вы не забудете о том, что я вас предупредил! — намекнул Гермес на будущее сотрудничество.
Крылатые сандалии уже летели в сторону выхода, а я был ещё больше заинтригован тем, что для Зюси было важнее любимой дочери.
— Идем, — с усмешкой проговорил Танатос, положив мне руку на плечо. Мы тотчас же оказались на Олимпе. Никак не привыкну. Терпеть не могу это место, а Танатос говорит, что мне нужно чаще бывать на свежем воздухе. Юмор у меня нездоровый. — А теперь, мой друг, присаживайся и наслаждайся!
Танатос откинулся на троне и подложил кулак под щеку, осматривая богов насмешливым взглядом. Я тоже огляделся: богини шушукались, стыдливо хихикая и прикрывая рот рукой. Почти все боги старались сохранить серьезное выражение лица, изредка бросая сочувственные взгляды в сторону трона Зюси. Пустого, заметьте, трона. Отличался паническим настроением только Аполлон, он пересекал тронный зал от стены к стене и бубнил что-то невнятное, как мне показалось:”Ну и что что с меня! С меня же! Не смертного!”.
— А что тут собственно происходит? — все же решил уточнить я, шепотом у лучшего друга. — И где Зевс?
Бог Смерти приложил палец к рукам, и отвернулся, наблюдая за истерией солнечного бога, музы которого жались по углам. Я морально готовился отбиваться от обиженных родителей моей несостоявшейся жены, сначала раскатавших губу, а потом список претензий.
— Да как посмели! — взревел Зевс на весь зал, а в пол ударили молнии, заставив богинь тихонько взвизгнуть и поднять ноги. — Меня! Громовержца! Так! Так!
— Унизить, папа? — гаденько поинтересовался Арес, смотря куда-то в потолок. — Я правильное слово подобрал? Па-а-ап, так тебя только такого на статуе сделали! А Аполлон так всю жизнь живет! И ничего, стишки грустные пишет!
— Осквернение пантеона! — ревел Зюся, материлизуясь среди молний рядом со своим троном — Я разрушу этот неблагодарный город! В порошок сотру! Так умалить божественное достоинство! Это ж надо? Неблагодарные!
В руках у Зевса блеснула охапка молний, а он уже занес руку, чтобы обрушить свой гнев на несчастных, но был остановлен.
— Это последние молнии, отец, — безразличным голосом отозвался Гефест, и перевел на Верховного бога тоскливый и уставший взгляд. — Больше нет.
— Как это нет? — хором отозвались олимпийцы и посмотрели в сторону сутулого Бога Огня, который выглядел вечно уставшим. — А где?
Гефест только отмахнулся от них и снова принялся рассматривать пол… Да, сдал племянник. Рядом послышался тяжелый вздох Танатоса, я перевел взгляд на друга. Бог Смерти кивнул мне, соглашаясь, что жалко мальчишку. Боги умирают не часто, а вот желание умереть у них встречается ещё реже. Неужели из-за матери Геры? Или все-таки Афродита?
— Зевс, отложи молнии. — вкрадчиво и тихо произнес Танатос, заставив богов поежиться, а громовержца отложить оружие. Зато его глаза сверкали так воинственно, что даже я его редко видел таким. — Итак, я бы хотел лично взглянуть на проблему, о которой столько шума и ни одного внятного слова.
Высказывание моего друга вызвало бурный ажиотаж, поддерживаемый почти всеми олимпийцами. Боги заулюлюкали, повставали со своих мест и принялись во весь голос обсуждать новую статую Зевса, которую усердные смертные двадцать лет строили в Фивах под чутким руководством Аполлона. Он вдохновлял их, играл на арфе, посылал муз. И вот теперь я сижу и пытаюсь понять, что опять не так? Ее же шесть раз утверждали?
— Зюся, прекрати злиться, — попытался я успокоить брата, взгляд Танатоса на младшего брата мне совсем не нравился, — Давай посмотрим! Может там не все так страшно!