Я ехидно улыбнулся Гекате, намекая на то, что с новостью она проштрафилась и сплетня не получилась. “Тьфу!”, - раздосадованно насупилась Геката, но не поверила.
— Ла-а-а-а-а-аадно, — не поверив ни единому слову протянула племянница, — А где Прозерпина? Я бы хотела поздороваться.
Поздороваться она хотела. Ну конечно! Сейчас начнется! Хоть асфодели пересаживай!
— У себя, — сквозь зубы выдавил я, изображая самую добродушную улыбку, на которую был способен. — Можешь сходить, разрешаю.
Недовольная мордашка показала мне язык и испарилась. О,Бог Терпения, когда же она вырастет. “Никогда.” — любезно подсказал Танатос.
— Персик, привет! — на мою кровать шлепнулся золотой запас богини судьбы и перекрестков, — Ну, когда рожать? О, привет! А ты, у нас Катерина, да? Очень приятно! А — я Геката. Богиня, дядина любимица.
В комнате повисла звенящая тишина. Я еще после первого посещения Аиды ее опасалась, а сейчас… Я просто не знала, как себя вести! Катя внимательно смотрела на меня, и слегка мотнула головой, интересуясь, что делать? А я что? “Все хорошо, Персик, — услышала я насмешливый голос своего бога, — Она не опасна. И как бы абсурдно это не звучало, богиня хочет дружить.” То же мне крокодил Гена. Я кивнула Катюхе.
— Передавай привет Танатосу и громкий чмок, — улыбнулась Геката, внимательно присматриваясь к моему животу, — Счастливая жизнь будет. У ребенка. Итак, чем займемся? Я тут к Гадесу в погреб заглянула. Лучшая амброзия только для нас! Мммм! Такой даже на Олимпе нет!
Ее взгляд был коварен, а я мысленно представила лицо Гадеса, который всегда отличался легкой степенью жадности. “Где?!!!” — в моем воображении бегает по Аиде Гадес. “Где?!!”, - горестно сникает он. — “Все, что выжато непосильным трудом!”.
— Сеньке нельзя! — тут же нашлась Катерина, а я понимала, что такого родительского контроля у меня еще не было. — Она же беременна! Ей вообще пить нельзя!
Геката посмотрела на нее и расхохоталась. Нет, я все-таки слегка ее побаиваюсь.
— Это- амброзия, — богиня судьбы откупорила бутылку и поводила ею в воздухе, соблазняя нас ароматом и причмокивая, — Она пьянит только смертных. Для богов — это всего лишь нектар. Ну так как?
Геката спрятала бутылку, вопросительно уставившись на нас. и потирая ручки.
— Кто тут еще хочет позлить Гадеса? Одна я как-то не рискну, — улыбнулась она. — Вот и ищу собутыльников. Чтобы звиздюля размазывались по всем равномерно! На троих его не хватит. Я его знаю. Охрипнет еще на первой! А мы ему, если что, пробочку понюхать дадим! Ну, девочки, всего-лишь одну бутылочку… Танатос! Я прекрасно знаю, что ты слышишь! Еще раз чмок тебя, и чмокай отсюда! Это женская компания! Сменишь пол — приходи! Кыш! Ну так как?
“Это почему это богиня перекрестков передает тебе привет и громкий чмок? — обиделась я, обращаясь к Танатосу, — У Вас что-то было, да? Пока меня не было? Отвечай!” Я была готова расплакаться! Вот знала же! Знала, что беременная богиня никому не нужна! “Персик, — чуть не плача отозвался Танатос, а я сделала вид, что его совсем не слышу, — Геката давно хотела надеть на меня хомут, постоянно жалуясь на то, что на нее посягают. Я ей всегда отвечал одно и то же. Что мне проще подстричь того, кто это делает. У богов нерушимые союзы!” — прозвучало мне ответом, а я вспомнила из мифов, что Гефест развелся. А вот и попался! “Гефест — младший из богов. Его союз заключал Зевс, он имеет над ним власть. Да и поначалу Гефест был против этого брака, потому что знал о ветрености невесты, — терпеливо объяснял мне муж, — Надо мной власть имеешь только ты и наши дети. Родная, прошу тебя, успокойся.” Наши дети? Ты меня точно ни с кем не путаешь? У нас вроде как один! “Я забрал Теримаха и Офита. — с тяжелым вздохом произнес Танатос. — Любимая, пожалуйста! У меня много работы”. Я послала мужу воздушный поцелуй и присоединилась к разговору.
— Что такое? — спросила Катюха. — Опять со своим разговариваешь?
— Откуда ты знаешь? — удивилась я, не замечая за подругой экстрасенсорных способностей.
— А ты постоянно замолкаешь посреди разговора и лицо такое глупое, счастливое, — вздохнула Катюха. Нет, она не завидовала. А если и завидовала, то только белой завистью. Хотя, иногда мне кажется, она была просто рада была сдать меня с рук на руки кому-нибудь ответственному.