— Я слушаю.
— Я был тихоней. Притворялся, что у меня все было с девушками. Потом появилась Чарис, и она действительно хорошо относилась ко мне. Она мне нравилась, на самом деле, так что, когда она мне предложила, ну, вы знаете, я подумал — почему нет.
— А потом?
— Я не жалел, что это сделал, но боялся, что Свузи узнает. Я уже договорился с ее отцом насчет работы.
— Ты, должно быть, почувствовал облегчение, когда Чарис исчезла.
— Ну, да, конечно. Я признаю это, но то же чувствовали многие ребята, включая мистера Чистюлю.
Я улыбнулась. — Мистера Чистюлю?
— Конечно. Корнелла. Мы прозвали его так, потому что он работал со своим отцом и у него вечно были грязные руки.
Моя улыбка погасла. — Корнелл трахался с Чарис?
— Конечно. Джастин берегла себя до замужества. Она пришла ниоткуда. Она видела в Корнелле ответ на свои молитвы. Она бы ему не дала, пока он на ней не женится.
— Я слышала, что Чарис была в него влюблена.
— Она еще ревновала его к Джастин, так что решила за него побороться.
— И Джастин знала об этом?
— О, нет. В конце концов, Чарис жила у них. Она не хотела, чтобы ее выгнали на улицу.
— Ты говоришь, что Корнеллу грозила та же опасность, что и тебе.
— Даже больше. Он был всеобщим героем — учеба, спорт, школьное правительство, все, только назовите.
— Кто еще знал об этом, кроме тебя?
— Адриенн. Она однажды наткнулась на них, в Тули-Белли.
— Откуда ты знаешь?
— Она сама мне сказала.
— Почему? Вы были друзьями?
— Да нет. Мы были в одной церковной молодежной группе. На выходные мы поехали на пикник, и я заметил, что она расстроена. Я спросил, и она рассказала, что происходит.
Я приехала к Фелисии ровно в семь часов вечера в среду. Машины выстроились вдоль темной улицы. Белый пикап Корнелла стоял перед домом, за темным фордом Джастин.
Луна уменьшилась до размеров обрезанного ногтя. Воздух был сухим и холодным. Во всех комнатах маленького дома Фелисии горел свет.
До этого, днем, я посетила магазин Гудвилл, где отыскала пару черных шерстяных слаксов и короткий черный жакет. Еще я купила подержанные черные туфли без каблука и пару (новых) черных колготок.
Количество скорбящих было постыдно небольшим. Я заметила Корнелла, разговаривавшего со своей сестрой, но оба старались не смотреть в мою сторону, и у меня сложилось впечатление, что ни один из них не рвется поговорить со мной. Я не видела Джастин, а остальные собравшиеся были мне совершенно незнакомы, кроме Фелисии.
Я подошла к накрытому столу в дальнем конце комнаты.
Фелисия не преувеличивала насчет обильного количества еды, которую принес народ. Большой стекляный кувшин для пунша был наполнен коралловой жидкостью, котрая выглядела подозрительно, как Гавайский пунш. Там была одинокая бутылка белого вина.
Я открыла ее и наполнила доверху пластиковый стаканчик. Потом отпила на пару сантиметров, так, чтобы это не выглядело, как будто я заграбастала больше своей доли.
Я прошла дальше, надеясь загнать в угол Адриенн, чтобы мы могли побеседовать. Я увидела, что Корнелл вышел на передний двор покурить, так что, по крайней мере, насчет него я могла не волноваться. Я прошла через гостиную в кухню. Поставила свой стакан с вином и открыла дверь на улицу. Адриенн была на заднем крыльце, сидела на верхней ступеньке.
Я уселась рядом. — С вами все в порядке?
— Все нормально. Это огорчило меня и все.
— У меня к вам вопрос.
— Боже, сейчас не время. О, черт. Что вы хотите?
— Вы знали, что Корнелл баловался с Чарис?
Она резко взглянула на меня, потом отвернулась. Наконец сказала: — Сначала, нет.
— А потом что? Давайте. Просто расскажите, что случилось.
— О, ради бога. Мы компанией ездили в Тули-Белли. Играли в дурацкие игры. В ту пятницу играли в прятки. Корнелл и Чарис были в комнате на втором этаже. Я искала, где спрятаться, вошла и они там были. Я была в ужасе и он тоже.
Она остановилась. Я решила, что это все, но она продолжила. — Думаю, я была наивной, но мне по-настоящему нравилась Чарис. Я не знала, что она использует меня, чтобы подобраться к нему.
— Что она вам сказала?
— Что она могла сказать? Я поймала их на месте. Она была не из таких, что извиняются за свои поступки. Потом я умоляла ее держаться от него подальше, но она была как одержимая.
Она едва не разрушила ему жизнь.
— Давайте угадаю. Она сказала ему, что беременна.
— Да. Она была полна решимости выйти за него замуж. Она сказала об этом мне раньше, чем ему. Она угрожала рассказать маме и папе, если я не уговорю его.