Диктор пообещал жаркий день с грозами под вечер, и в салон полилась чарующей красоты музыка. Невыразимо проникновенный мужской голос чувственно запел про несчастную любовь, и я сразу позабыла думать о суперстойком бойце по фамилии Каспаров.
Музыка заворожила меня с первых нот. Близкие к пределу совершенства стихи, спетые волшебным голосом, с первой же рифмы очаровали душу. Еще бы чуть-чуть, одна секунда, и я бы расплакалась от восторга, но помешал брат.
— Блин, командир! Переключи канал, а? Я этого Филю, честное слово, без рвотных спазмов слушать не могу! Смени музон, а то, в натуре, наблюю, правда.
— Не вопрос, — водитель скривил рот в улыбке и с пониманием посмотрел на соседа, пренебрегая обязанностью следить за дорогой. — Я и сам, того, не очень попсу уважаю, — шофер легкомысленно снял одну руку со штурвала, прикоснулся к вмонтированному в панель управления радиоприбору, и динамики замолчали. — Открой бардачок, выбери кассету, которую поставить. Послушаем.
Брат откинул крышку с края приборной панели, из таяшихся под крышкой пустот выташил стопку пластмассовых прямоугольников, поднес их ближе к глазам и воскликнул чуть удивленно, но однозначно радостно, по-английски:
— Deep Purple! — Брат хохотнул и продолжил на родном языке: — То, что доктор прописал! Ставь!
Рука водителя засунула выбранный братом прямоугольник в прорезь над радио, и динамики взорвались басами.
— Ништяк! Командир, сделай погромче.
— Не вопрос.
Басы охрипли, у меня возникло желание заткнуть ши.
— На фиг! Отставить погромче, командир. Убавь! Убавь звук! Ты чего с такой хреновой музыкой ездишь? Купил бы нормальную магнитолу, а?
— Купил бы… — вздохнул шофер, утихомиривая динамики. — Купил бы, да жаба душит в ушастый фирму вставлять.
Брат широко улыбнулся, повернулся ко мне вполоборота, подмигнул.
В чем смысл жаргонного выражения «жаба душит», я не поняла. Я представила буквально воплощение в жизнь этого сочетания слов с заглавной буквой в первом и отвернулась к окну. Музыка, которая нравилась впередисидящим мужчинам, угнетала меня даже в тихом звучании, и я едва не призналась в этом вслух, еле сдержалась.
Я посмотрела в окно и позабыла о гнетущей музыке, узрев воочию знакомое по голографическим картинкам из учебников, знаковое для каждого русского сооружение. Картинка за окном завораживала не хуже отнятой у меня песни.
Утро красило нежным светом стены древнего Кремля. Земля синхронно с рассветом просыпалась. Могучая Москва закипала утренними заботами, на тротуарах показались первые прохожие, стало больше машин. И мне вдруг сделалось так благостно здесь, в центре города Моих предков, так хорошо, до боли в сердце.
— Сестра.
— Что? — Я посмотрела на брата, который все еще сидел вполоборота ко мне, но больше не улыбался.
— Сестренка, что, если мы с тобой пошлем к чертовой матери всех и вся и останемся жить здесь, в Москве?
— Вы приезжие? — влез с вопросом водитель.
— Мы родом отсюда, — ответил брат.
— А сейчас где живете?
— Далеко, командир.
— За границей?
— За самой дальней.
— И как там?
— По-разному.
— А здесь все одно и то же. Счастливые, повезло вам.
Брат хмыкнул, сел в кресле нормально, я отвернулась к окну. Мужчины слушали свою любимую музыку, я смотрела в окно и влюблялась в лучший город Земли с квакающим названием…
Когда водитель объявил, что мы подъезжаем к Ракетному бульвару, мне пришлось назвать номер дома, где проживал наш, ниндзя, человек. Хвала Тенгу, автомашина поехала медленнее, свернув с магистрали и петляя по узким полосам асфальта вблизи бульвара. С водителем мы расстались вблизи дома с необходимым номером. Дом по своей конфигурации напоминал башенку, имел единственный вход и 12 этажей. Чтобы дверь открылась, надо было связаться со знакомым жильцом. Связь осуществлял некий прибор, брат назвал его «домофоном». Странное и непонятное название, услышав его, мне захотелось отойти и обследовать взглядом фон за домом, но делать этого я, разумеется, не стала. Я дважды прикоснулась к сенсору на панели «домофона» с цифрой «6», прозвучал зуммер вызова, и после томительных трех минут ожидания мы услышали заспанный бас жильца шестьдесят шестой квартиры:
— Кто?
— Лук и стрела, — произнесла я пароль.
— Лук и укроп, — произнес спустя пару секунд наш человек уже другим голосом, вибрирующим от волнения тенором. И дверь, щелкнув автоматическим замком, подалась.
— Ха! Прикольный пароль-отзыв, — брат придержал дверь, пропуская меня вперед. — Мы идем в гости к женщине с мужским голосом или все-таки к мужику?
— К мужчине, — я поднялась на лестничную площадку, догадалась, как вызывается примитивный лифт, нажала кнопку, услышала гудение механизмов в шахте.
— Мужика попользуем, и ты ему, типа, замутишь память, да?
Я кивнула утвердительно, гудение закончилось, мы вошли в кабину, и я нажала кнопку с цифрой 9.
Я повидала всяких лифтовых кабин, но в такой поднималась впервые.
— Чего носом ведешь, ниндзя?
— Этого не может быть, брат, но мне кажется, что я обоняю запахи человеческих экскрементов.
— Не может быть?.. Ха! Еще как может! Эт, понимаешь, такой древнерусский обычай — справлять нужду в лифтах.
— Жильцы на нас не обидятся, если мы пренебрежем старинным обычаем?
— Не-а, наоборот — спасибо скажут.
— Поблагодарят за нарушение обычаев?.. Я поняла — ты надо мной подшучиваешь.
— Ха, если бы!.. Выходи, Маугли, приехали.
Мы вышли. Жилец квартиры № 66 встречал нас на лестничной площадке у лифтов. Он кутался в халат, он был немолод, сосредоточен и растрепан со сна. Его одутловатое лицо чем-то отдаленно напоминало физиономию того масона-простофили, коего усыпил гиборг тоже у лифтов на ярусе № 0, под трюмом космолайнера «Титаник».
Человек, напомнивший мне врага-простофилю, поклонился нам коротко и жестом предложил заходить в квартиру. Мы вошли в кукольную прихожую, хозяин торопливо закрыл за нами и за собой дверь. Брат присвистнул и выдохнул, почесывая в затылке:
— Ну, ни фига ж себе… Круто!