— Нет, — проговорил он, — я положительно не могу, не могу говорить об этом… по крайней мере, здесь…
Кристоф взял его за руку и беззвучно рассмеялся, не раскрывая своего губастого рта. Он чувствовал, как тонкие пальцы незнакомца легонько дрогнули в его ладони и с невольной нежностью пожали ее, а молодой человек почувствовал крепкое, сердечное пожатие сильной руки Кристофа. Шумный салон перестал существовать для них. Они были одни и поняли, что они — друзья.
Это продолжалось не более секунды; вдруг г-жа Руссэн тихонько ударила веером по руке Кристофа и сказала:
— Я вижу, вы уже познакомились, и незачем представлять вас друг другу. Этот мальчик пришел сегодня только ради вас.
Тогда, немного смутившись, они отодвинулись друг от друга.
— Кто это? — спросил Кристоф г-жу Руссэн.
— Как! — воскликнула она. — Разве вы не знаете? Это молодой поэт, он пишет очень милые стихи. Один из ваших поклонников. Он хороший музыкант, прекрасно играет на рояле. Не дай бог критиковать вас в его присутствии: он просто влюблен в вас. На днях он чуть не поссорился из-за вас с Люсьеном Леви-Кэром.
— Молодец! — одобрительно проговорил Кристоф.
— Да, я знаю, вы несправедливы к нашему бедному Люсьену. А ведь он вас тоже любит.
— Ах, не говорите мне этого! А то я возненавижу себя.
— Да уверяю вас.
— Нет! Нет! Он не смеет.
— Как раз то же говорил ваш поклонник. Вы оба сумасброды. Люсьен толковал нам одно ваше произведение. И представьте, этот робкий юноша, которого вы только что видели, вскочил, дрожа от гнева, и запретил ему даже говорить о вас. Нет, каково самомнение!.. К счастью, я была тут и обратила все в шутку; юноша в заключение даже извинился.
— Бедный мальчик! — сказал Кристоф.
Он был взволнован.
— Куда же он пропал? — продолжал он, не слушая г-жу Руссэн, заговорившую о чем-то другом.
Он пошел искать его. Но незнакомый друг исчез. Кристоф вернулся к г-же Руссэн.
— Скажите, как его зовут?
— Кого? — спросила та.
— Того, о ком вы мне говорили.
— Вашего поэта? Его зовут Оливье Жанен.
Имя Жанен прозвучало в ушах Кристофа как эхо знакомой музыки. Перед его глазами проплыл силуэт молодой девушки. Но новый образ, образ друга, тотчас заслонил его.
Кристоф возвращался к себе. Он шагал по парижским улицам, среди толпы. Он ничего не видел, ничего не слышал: чувства его были закрыты для окружающего мира. Он был точно озеро, отделенное от всего мира цепью гор. Ни ветерка, ни звука, ни волнения. Покой. Он повторял:
«У меня есть друг».
ПРИМЕЧАНИЯ
Над романом «Жан-Кристоф» Ромен Роллан работал более двадцати лет.
Первоначальный замысел книги относится к весне 1890 года, когда Роллан впервые представил себе будущего героя, «который видит и судит современную Европу глазами Бетховена». Замысел этот был еще очень расплывчатым и неконкретным. В последующие годы, работая над другими произведениями, Роллан постоянно возвращался к образу «современного Бетховена», обдумывая план книги, делая черновые зарисовки и наброски.
«Первый четкий чертеж целого сложился в мае 1896 года», — писал впоследствии Роллан. Однако и план 1896 года претерпел затем значительные изменения.
Вначале писатель думал создать роман, еще более обширный по охвату действительности, чем его окончательный вариант. Роллан хотел поставить в центре книги не одного, а двух героев, которые дополняли бы друг друга. Рядом с новым Бетховеном на страницах книги должен был появиться революционер типа Мадзини. Кристоф должен был принять участие в революционных событиях в Германии и Польше. Эта неосуществленная часть по первоначальному замыслу следовала за книгой «Подруги» и должна была предшествовать швейцарскому эпизоду, встрече с Анной Браун из книги «Неопалимая купина». Затем Роллан отказался от намерения написать «том о Революции и международных социальных схватках» и заменил эту часть главами, рассказывающими о более знакомом ему французском рабочем движении (начало «Неопалимой купины»).
К концу 90-х годов у Роллана были написаны отдельные главы, эпизоды. «Младенец Кристоф» родился в сентябре 1895 года, первые строки «Зари» написаны у его колыбели. С тех пор он незримо сопровождал каждый мой шаг… В 1897 году мне явилась Грация… Один за другим без всякой последовательности по зернышку сыпались эпизоды романа. В феврале 1898 года я повстречался с Коринной, и мы стали добрыми друзьями. В 1900 году неожиданно в дверь ворвалась Анна из «Неопалимой купины» (Р. Роллан, Воспоминания, «Художественная литература», М. 1966, стр. 448). Создавая отдельные страницы будущей книги, Роллан еще не был уверен в замысле целого и вначале не намеревался публиковать эти эскизы.