Он все еще надеется и советует подождать. Немедленные международные действия пролетариата, как он убедился в Брюсселе, Интернационал организовать не способен. Французские социалисты расколоты и парализованы сомнениями. На что же он все-таки надеется? В конце статьи Жорес отвечает на этот вопрос:
«Опасность велика, но она не непреодолима, если мы сохраним ясность мысли, твердость воли, если сумеем проявить и героическое терпение, и героизм в борьбе. Ясное сознание долга дает нам силы его выполнить.
Все социалисты, состоящие в федерации Сены, должны явиться в воскресенье 2 августа утром в зал «Ваграм» на собрание, посвященное международному положению и действиям, которых ждет от нас Интернационал. Такие собрания не позволят ни на минуту ослабнуть воле я мысли пролетариата и подготовят ту мощную — я уверен — демонстрацию, которая должна предшествовать открытию конгресса Интернационала, Самое главное — непрерывно действовать, настойчиво будить мысль и сознание рабочих масс, В этом наш истинный оплот. В этом и только в этом гарантия будущего».
Номер «Юманите» с этой статьей выходит 31 июля. Тревога в Париже все сильнее. В 11 часов утра Жорес отправляется в Бурбонский дворец. Депутаты-социалисты снова совещаются, обсуждая последние новости. Каждое сообщение пока содержит в себе загадку, полно страшной неизвестности.
Потом Жорес снова отправляется к Вивиани. Но премьер ведет переговоры с германским послом. Представитель Вильгельма II требует, чтобы в случае войны России с Германией Франция оставалась нейтральной. Вивиани дает уклончивый ответ. Немец заявляет, что французское правительство еще имеет в своем распоряжении 18 часов для размышлений.
А Жорес, сопровождаемый Кашеном, Самба, Браком, Лонге, Реноделем, Бедусом, Рапопортом, отправляется на Кэ д'Орсе, в министерство иностранных дел. Их принимает заместитель министра Абель Ферри, племянник Жюля Ферри, рядом с которым Жорес когда-то начинал свою политическую деятельность. Жорес резко требует подробных разъяснений позиции правительства. Он хочет знать все.
Ферри пространно рассказывает о противоречивой, крайне сложной обстановке, в которой так трудно сохранить мир, хотя правительство пытается сделать все.
— Ах, господин Жорес, — говорит Ферри, — как жаль, что вас нет среди нас, чтобы помочь нам советами. А что думаете делать вы, что будет делать социалистическая партия, если обстановка будет еще более грозной?
— Мы будем продолжать нашу кампанию против войны, — твердо заявляет Жорес.
— Но вас убьют на первом же углу. Вы хотите самого худшего…
— Худшее — это война! Мы разоблачим вас, легкомысленных министров, даже если бы нас за это расстреляли.
Выходя от Ферри, Жорес бросает своим спутникам:
— Все кончено!
Вместе с Реноделем и Лонге он берет такси и отправляется в «Юманите».
— Сегодня ночью я напишу статью, в которой разоблачу всех виновников готовящегося наступления. Я должен выступить, как некогда Золя. Это будет новое «Я обвиняю».
Кто-то напоминает, что пора бы пойти пообедать. Обычно Жорес и его сотрудники посещают скромное кафе «Круассан», рядом с редакцией. Но Лонге, обеспокоенный разговором с Ферри, предлагает пойти в другое место, например, в «Кок д'ор». Вокруг «Круассан» в последние дни бродят какие-то подозрительные молодчики из «Аксьон франсез».
— Нет, нет, — возражает Жорес, — в «Круассан» мы у себя, это наше место…
В кафе, как обычно, усаживаются у окна налево от входа. Здесь почти все сотрудники «Юманите». Жорес сидит между Ландрье и Реноделем на клеенчатом диване, спиной к открытому окну. Стоит июльская жара. Занавеска медленно колышется за самой спиной Жореса. Все едят, перебрасываясь короткими замечаниями. Часов в восемь в кафе появляется один из сотрудников редакции с последними телеграммами из Лондона. Он показывает их Жоресу…
Г-н Дюбуа, старый швейцар «Юманите», сидел, как обычно, у входа в редакцию и рассматривал прохожих. Вдруг какой-то молодой человек спросил его: в редакции ли г-н Жорес? Дюбуа ответил, что сейчас в редакции нет никого. Поблагодарив, молодой человек направился к кафе «Круассан». Он приехал в Париж 28 июля из Реймса и несколько дней бродил здесь. Его звали Рауль Вилен. Этот 29-летний неудачник не сумел ничему научиться и работать. Он жил на 150 франков, которые ему давал отец, мелкий служащий. Но в последние годы у него завелись деньги, и он даже смог совершить путешествие в Англию, Германию, Грецию и Турцию. Теперь у него были друзья, все пылкие патриоты. Он давно уже посещал их собрания, неизменно кончавшиеся криками: «Смерть Жоресу, да здравствует родина!» Виден с радостью узнал о надвигавшейся войне. Здесь-то он сможет отличиться. Не надо даже отправляться на фронт. Самого заклятого врага Франции, немецкого шпиона Жореса можно уничтожить в самом Париже. Ему дали револьвер, и вот уже несколько дней он выслеживал вождя социалистов. Это было легко, ибо Жореса знал каждый и он, не боясь ничего, ни от кого не скрывался, Вилен шел к «Круассан»; ведь именно здесь часто бывают Жорес и его помощники.