- Вот сколько у нас чудес! - то и дело восклицала восторженная девушка.
- Ты у себя дома, Минья, ведь ты сама это сказала, - заметил Бенито, зачем же ты хвалишься своими богатствами?
- Смейся, смейся, - возразила Минья. - Я вправе хвалить эти прекрасные творения. Верно, Маноэль? Ведь они созданы рукой божьей и принадлежат всем.
- Пусть Бенито смеется, - сказал Маноэль. - Он не хочет признаться, что в душе он и сам поэт и не меньше нас любуется их красотой. Но когда у него в руках ружье - прощай поэзия!
- Будь же сейчас поэтом, брат! - попросила девушка.
- Ладно, буду поэтом! - проговорил Бенито. - О, волшебная природа!.. И так далее и тому подобное...
Однако надо сознаться, что, запретив брату стрелять, Минья потребовала от него большой жертвы. В лесу было полно дичи, и Бенито не раз пожалел, что не может воспользоваться ружьем для меткого выстрела.
И правда, в менее густых зарослях, на открывавшихся кое-где прогалинах нередко появлялись крупные страусы-нанду, ростом в четыре-пять футов. Их сопровождали сериемы - лесные индюки, мясо которых еще вкуснее мяса крупных страусов, за которыми они следуют.
- Вот чего я лишаюсь из-за моего злосчастного обещания! - вскричал Бенито, который только-только приложился, чтобы выстрелить, но по знаку сестры опустил ружье.
- Надо щадить серием, - заметил Маноэль, - они неутомимые истребители змей.
- Тогда надо щадить и змей, потому что они пожирают вредных насекомых; и насекомых, потому что они уничтожают еще более вредных тлей! Если так, надо щадить всех и вся!
Но вскоре молодой охотник подвергся еще более тяжкому испытанию. Теперь лес так и кишел дичью. То тут, то там появлялись небольшие краксы цвета кофе с молоком, пекари - местная порода кабанов, которых очень ценят любители дичины, - агути, заменяющие в Южной Америке зайцев и кроликов, броненосцы, с чешуйчатым, словно мозаичным щитом, принадлежащие к отряду неполнозубых.
И, право же, Бенито проявил не только стойкость, но и героическую выдержку, когда перед ним промелькнул тапир из породы, называемой в Бразилии "антас". Этот толстокожий зверь, младший брат слона, теперь почти не встречается на берегах Верхней Амазонки и ее притоков, и потому так привлекает охотников, а еще больше гурманов, ибо мясо у него вкуснее говядины, в особенности толстый загривок - поистине лакомый кусочек!
Да, ружье просто жгло руки бедному юноше, но, верный своему обещанию, он больше не пытался им воспользоваться.
И все же он предупредил сестру, что если на расстоянии выстрела увидит "тамандуа" - очень забавного большого муравьеда, подстрелить которого, как считают охотники, удается только мастеру, - то ружье у него тогда выстрелит само.
Но, к счастью, большой муравьед не попался им на пути, так же как ягуары и кугуары, которых в Южной Америке называют "онка". Вот кого в самом деле нельзя подпускать на близкое расстояние.
- Ну что ж, - проговорил Бенито, останавливаясь, - гулять, конечно, очень приятно, но гулять без всякой цели...
- Без цели? - отозвалась его сестра. - Но ведь у нас есть цель: смотреть, любоваться, в последний раз пройтись по здешним местам. Ведь такого леса мы больше нигде не увидим, и надо попрощаться с ним!
- А я придумала! - подала вдруг голос Лина.
- Разве наша сумасбродка Лина может придумать что-нибудь разумное? покачал головой Бенито.
- Нехорошо смеяться над Линой, - возразила Минья, - когда она старается найти для нашей прогулки цель, без которой тебе скучно.
- Тем более, что моя выдумка вам понравится, я уверена!
- Что же ты придумала? - спросила Минья.
- Видите эту лиану? - И девушка указала на лиану из породы "сипо", обвившую ствол громадной мимозы, у которой легкие, как перышки, листочки свертываются от малейшего шума.
- Ну и что? - спросил Бенито.
- Я предлагаю всем идти вдоль этой лианы, пока мы не найдем ее конец.
- Хорошая идея! Так у нас и впрямь будет цель! - подхватил Бенито. Пойдем за лианой, какие бы ни встретились препятствия: заросли, чащи, скалы, ручьи, потоки. Нас ничто не остановит, мы пойдем за ней, несмотря ни на что...
- А ведь ты был прав, Бенито, - засмеялась Минья. - Лина и впрямь у нас сумасбродка!
- Понятно, - ответил ей брат, - ты называешь так Лину, чтоб не назвать сумасбродом меня за то, что я ее одобряю.
- Ну что ж, будем сумасбродами, если вам хочется, - согласилась Минья. - Идем вслед за лианой!
- А вы не боитесь... - начал было Маноэль.
- Снова возражения! - закричал Бенито. - Ах, Маноэль, ты бы не спорил, а сразу помчался вперед, если б у конца лианы тебя ждала Минья!
- Молчу, молчу, - ответил Маноэль. - Не говорю ни слова и повинуюсь! Следуем за лианой.
И они отправились, веселые, как дети в дни каникул.
Эта ползучая плеть могла завести их очень далеко, если бы они упорно следовали за ней до конца, как за нитью Ариадны [Ариадна - дочь Миноса, легендарного царя Древнего Крита, которая, согласно греческому мифу, дав Тезею клубок ниток, помогла ему выбраться из лабиринта], с той разницей, что нить наследницы Миноса помогала выбраться из лабиринта, а лиана заводила в него все глубже. То была лиана, известная под названием "красная жапиканга", длина которой достигает порой нескольких лье. Но в конце концов они могли и отступиться от своей затеи - она ведь не была делом чести.
Лиана перекидывалась с дерева на дерево, то обвиваясь вокруг стволов, то свисая фестонами с ветвей. Тут она протягивалась от бомбакса к палисандровому дереву, там от берталеции к пальме "баккаба", ветви которой Агассис [Агассис, Луи (1807-1873) - швейцарский естествоиспытатель] так метко сравнивал с длинными коралловыми палками, усеянными зелеными точками. Затем лиана тянулась среди тукумов, с такими же причудливо изогнутыми стволами, как у столетних олив; среди фикусов, которых насчитывается в Бразилии не менее сорока разновидностей - все они относятся к семейству тутовых и дают нам каучук; среди "гуальт" - красивых пальм с гладким стройным стволом, какаовых деревьев, дикорастущих в лесу на берегах Амазонки и ее притоков, разнообразных меластом, украшенных розовыми цветами или кистями беловатых ягод.