В то время при казни осужденного обычно обкладывали дровами так, чтобы дым быстро задушил его. Жанне не оказали и этой милости: ее столб был поднят высоко над зажженным огнем, языки которого постепенно охватывали ее тело, начиная с ног. Судя по всему, не был использован и другой "милостивый" способ: сразу разжечь сильное пламя, чтобы агония жертвы была мучительной, но недолгой. Ее ждало сожжение на медленном огне, который разжигали постепенно, а иногда даже поливали водой, чтобы он обжигал, но не убивал. В этом случае осужденный мог страдать часами, испытывая невыносимую боль от ожогов и задыхаясь от едкого дыма.
Перед ней еще стояли Ладвеню и Изамбар, державший у ее губ распятие. Когда огонь разгорелся, она забеспокоилась за них и велела отойти, попросив при этом инквизитора держать распятие повыше, чтобы она видела его до конца. Врач де ла Шамбр вспоминает: "Потом она начала кричать "Иисус!" и призывать архангела Михаила" Превозмогая мучительную боль, она кричала это до самого конца и только однажды пронзительно прокричала: "Воды! Дайте воды!" Мы не знаем, сколько это продолжалось; никто из свидетелей не вспомнил о времени. Автор "Дневника парижского горожанина" пишет, что пламя охватило ее одежду, и она предстала перед толпой обнаженная. Правда, другой свидетель говорит, что палач специально пригасил огонь, чтобы показать людям ее мертвое тело — многие верили, что ведьма может принять облик какого-нибудь животного и ускользнуть от смерти. После этого он навалил на костер еще больше дров, и скоро пламя окончательно скрыло Жанну от глаз.
Даже английским солдатам, стоявшим вокруг костра, было не по себе, но один из них продолжал ругать "ведьму" последними словами, — как говорят, он заключил с товарищами пари, что будет делать это до самого окончания казни. В этот момент он увидел, как из пламени вылетела белая голубка, и свалился без чувств. Об этом рассказал Изамбар, встретивший англичанина в трактире, где тот плакал и каялся в том, что оскорблял святую. Эту благочестивую легенду инквизитор тоже поведал на оправдательном процессе, всячески стремясь представить себя человеком, преданным Деве, поэтому в ее достоверности можно усомниться. Особенно потому, что ее дублирует рассказ того же Изамбара о палаче, который пришел к нему в монастырь на исповедь и рассказал, что в четыре часа дня, когда огонь угас, он начал разгребать угли и увидел, что сердце и другие внутренности Жанны не сгорели. Повинуясь строгому приказу сжечь "ведьму" дотла, он обложил сердце горящими углями, но оно оставалось невредимым. Устав от этого занятия, он положил все, что осталось от тела девушки, в мешок и швырнул его в Сену.
Смерть Жанны д’Арк на костре. Художник Г.-А. Штильке
Скорее всего, обгорелые останки Жанны в самом деле бросили в реку, чтобы они не стали предметом поклонения. Однако французы не могли смириться с тем, что их героиня не нашла себе достойного упокоения. Периодически возникали слухи об обретении мощей Орлеанской Девы, и наконец в 1867 году на чердаке парижской аптеки нашли мешочек с костями, на котором было написано: "Останки, найденные на месте сожжения Жанны д’Арк 30 мая 1431 года". Откуда взялся мешочек, никто объяснить не мог, но церковь оперативно признала реликвию подлинной. Поместить ее в храме до официальной канонизации не могли, поэтому передали в городской музей Шинона. И правильно сделали: радиоуглеродный анализ, проведенный в 2006 году, показал, что кости на самом деле принадлежат египетской мумии. Точнее, двум: человеческой и кошачьей. В XIX веке мумии в большом количестве ввозили в Европу для продажи любителям древностей. Очевидно, кому-то пришло в голову выдать одну из них за мощи национальной героини и нажиться на атом.
Любителей сенсаций волнует не только судьба останков Жанны, но и более жгучая тайна — была ли она вообще сожжена? Первые сомнения на этот счет возникли еще в XVIII столетии, а позже сложились в целую теорию, названную "сюрвивизмом" от французского survivre (выжить). Одним из ее горячих сторонников был все тот же Робер Амбелен, изложивший в своих книгах практически все доказательства чудесного спасения. Надо сказать, их не очень много, и главное — история авантюристки Жанны дез Армуаз, к которой мы еще вернемся. Хотя она сама призналась в обмане, сюрвивисты продолжают считать ее подлинной Жанной, исходя из ее признания родственниками и знакомыми Орлеанской Девы. Но как ей удалось спастись от костра? Одни утверждают, что вместо Жанны сожгли другую женщину, а чтобы скрыть это, окружили костер плотным кольцом солдат, а жертве надели на голову бумажный колпак, опоив при этом дурманящим зельем. Амбелен даже попытался объяснить историю с несгоревшим сердцем, сославшись на сообщение Светония о древнем яде, который якобы делал сердце человека твердым, как камень. На самом деле казнь, как уже говорилось, наблюдало множество людей, которые хорошо видели и слышали Жанну, и никто из них не усомнился в том, что она настоящая.