— Ты чудо, Деби!.. Последние годы я общался с людьми, для которых порядочность далеко не характерна.
— Барт, не возвращайся в Бостон, — сказала Дебора умоляюще. — Оставайся здесь, любимый, начни собственное дело. В городке нет ни одного квалифицированного юриста моложе шестидесяти, да и те скоро уйдут на пенсию. Твоей бабушке тоже никуда не придется переезжать, если она будет знать, что ты решил вернуться в Честер.
— Мне, в общем, по душе такая мысль, но я не убежден, захочу ли жить рядом с твоим отцом и ежедневно сталкиваться с ним нос к носу.
— А если сержант докажет, что папа не виноват?
— А если наоборот? — с горечью спросил Палмер.
— Если так, я поеду с тобой в Бостон. Поеду вообще куда угодно… Я люблю тебя, Барт, и хочу быть с тобой.
Он крепко обнял ее.
— Ты и представить себе не можешь, как много для меня значат такие слова…
— Вот увидишь, твои подозрения насчет Гудвина обязательно рассеются и мы все будем счастливы.
Покачав головой, Барт выпустил ее из своих объятий.
— Понятно, почему ты так говоришь.
— Моя любовь не слепа, — возразила Деби. — Я хорошо знаю своего отца и уверена, что он не способен на подлые поступки… Знаю и тебя. При всей твоей внешней суровости и неумолимости ты чуткий и справедливый человек.
— Ладно, Деби. Конечно, ты лучше меня знаешь Гудвина. С точки зрения закона, пока его поступок не доказан, твой отец действительно не виновен… Но я хочу, глядя ему в глаза, услышать, что он сам скажет в свое оправдание! Отвезешь меня к нему?
— Ты хочешь увидеться с ним прямо сейчас?
— Сию минуту, — твердо сказал Барт. — А что? В чем проблема? У тебя вдруг появились сомнения?
Дебора гордо вскинула голову.
— Сомнения относительно него? Да никогда!
— Тогда поехали.
13
Гудвина Фарроу дома не оказалось, как и его жены. Тома Уайта, слуги и массажиста, тоже не было.
— Ты что-нибудь понимаешь? Где они могут быть?
Дебора догадалась сразу:
— Они поехали в больницу!
— Сомневаюсь. — Барту действительно это казалось маловероятным.
Но когда он и Деби появились у окошка регистратуры, старшая медицинская сестра сообщила, что у Урсулы Палмер посетители — мужчина в инвалидной коляске и дама.
Уайт, должно быть, остался ждать их в машине где-нибудь поблизости, подумал Барт. С чем пожаловали Фарроу? Приехали из добрых побуждений или стараются быстренько замять скандал?
Он не очень-то верил, что Хильда способна на сердечность и сострадание, тем более сам Гудвин. Его дочь вправе заблуждаться на сей счет, ему же, Барту, пока нет оснований…
Деби вдруг крепко сжала его руку и заглянула в лицо.
— Все будет хорошо, Барт. Я уверена.
— Надеюсь… Но если твоя мачеха начнет выступать в своей обычной манере, за себя не ручаюсь.
— В последнее время она вправду тактичностью не отличалась, — с грустью согласилась Дебора, — хотя сегодня утром Хильда раскрылась передо мной совсем с другой стороны…
— Вот как?
— Я говорю серьезно. Она очень расстроилась из-за пожара, моральных и физических страданий твоей бабушки.
Новое мнение Деборы о мачехе, похоже, имело под собой почву. Во всяком случае, из-за приоткрытой двери палаты слышался ее ласковый голос, а сама она хлопотала у изголовья Урсулы, поправляя в вазе на тумбочке огромный букет великолепных роз.
— Постарайтесь собраться с духом, Урсула, сразу почувствуете себя лучше. Нельзя предаваться отчаянию, когда речь идет о здоровье. Возьмите себя в руки, если хотите быстрее поправиться.
— Непременно только так, а не иначе! — подтвердил Гудвин. — И мы больше не желаем слушать ваши разговоры о желании продать ферму. Нам прекрасно известно, что в глубине души вы того вовсе не хотите! Вчера ваш внук четко изложил такую позицию! Уж поверьте, фирма Фарроу ничуть не пострадает, если вообще откажется от идеи строительства торгового и культурного центра.
— Но этого-то я как раз и не хочу! — воскликнула Урсула. — Я… я понимаю, что такой объект важен для города, сколько лет наблюдаю, как Честер приходит в упадок… В конце концов, я ведь тоже патриотка, а вела себя, как мерзкая, эгоистичная старуха, вот Бог и наказал меня… — Урсула расплакалась.
Тут Барт не выдержал, вошел в палату.
— Бог здесь ни при чем, бабуля, и нечего тебе казнить себя! Пусть кусает локти человек, который подослал подонка, устроившего все это вчера ночью. Сержант Брук обещал установить непосредственного исполнителя, а я уж позабочусь, чтобы мерзавец отправился в тюрьму только после того, как расскажет, кто ему заплатил!