После произошедшего с Гудвином несчастья отношения с Хильдой стали еще более натянутыми. Скорее всего, та лелеяла надежду, что ее родной сын Дуглас, обладавший ученой степенью по бизнесу и маркетингу, возглавит семейную компанию Фарроу, имеющую прочную деловую репутацию в штатах Нью-Хэмпшир и Мэн, так как фирма занималась не только покупкой земель, но и вкладывала значительные средства в развитие индустрии отдыха, строительство, экологию и т. д.
Когда Гудвин предоставил дочери должность управляющего своей компании, Хильде с трудом удалось скрыть разочарование. А уж когда Деби добилась первых успехов на этом поприще, стала демонстрировать открытую неприязнь.
Особое раздражение мачехи вызывала вновь возникшая близость между отцом и дочерью. Статья в газете дала той в руки сильные козыри. Но, похоже, одного этого ей мало.
Наливая себе вина, Деби с грустью размышляла о своей удивительной способности всю жизнь наживать себе врагов. Большинство одноклассниц недолюбливали ее. Сводный брат, Дуглас, относился свысока. Бывший муж, Мур Даймонд, проклял за то, что ушла от него. Школьный приятель Тони так и не простил ей, что она водила его за нос…
Хотя все это бледнело по сравнению с отношением к ней Барта Палмера. Несомненно, будь у него возможность, он, не задумываясь, стер бы ее в порошок.
Но сейчас не время думать о Барте. Мысли о нем выбивают из колеи, а ей необходимо присутствие духа, чтобы дать достойный отпор Хильде, вознамерившейся, кажется, досадить всерьез.
Деби повернулась к мачехе, было любопытно, чем на сей раз вызвано столь явно раздражение.
— В чем дело, Хильда? Надеюсь, я не дала новый повод испортить папе настроение? Что же его расстроило?
— Посмотри на себя, — чуть помедлив и демонстративно вздохнув, произнесла Хильда. — Тебе уже двадцать восемь лет, а нет ни мужа, ни ребенка, ни даже личной жизни.
Брови Деби поползли вверх.
— Нет личной жизни? Что ты имеешь в виду? — Возражать по поводу отсутствия мужа и детей не имело смысла, это слишком очевидно. Но если бестактная реплика мачехи и задела Деби, не стоило показывать этого. Впрочем, она умела отлично владеть собой.
— Нетрудно догадаться, что я имею в виду. Ты еще достаточно интересная женщина, хотя, на мой вкус, немного худовата… — Голубые глаза Деби красноречиво скользнули по раздобревшей с годами фигуре мачехи, но она не произнесла ни слова. Вот уже три года, как ты поселилась здесь после развода, а ни с кем не встречаешься, никого не приглашаешь в гости. Это ненормально, когда молодая женщина избегает мужчин.
Деби пригубила вино, неспешно прошла через богато обставленную гостиную и села на обтянутый плюшем диван. Хильда же, как обычно, восседала на стуле во главе стола и потягивала виски с содовой.
— Ты ошибаешься, — спокойно возразила Деби. — Мне отнюдь не плевать на мужчин. Более того, предпочитаю их общество женскому. Я очень люблю беседовать с отцом и проводить время с моими коллегами по работе. Что же касается свиданий — с удовольствием принимаю приглашения в хороший ресторан.
— Чисто деловые встречи не в счет. Это совсем не одно и то же. Даже при очень развитом воображении их трудно назвать свиданиями.
— О, понимаю, ты говоришь о сексе! — без тени смущения заявила Деби, тем самым как бы бросая мачехе вызов.
Та, однако, не смутилась.
— Именно. Я говорю о сексе. По-твоему, это грязное словечко?
— Отнюдь нет, если его сопровождает слово «любовь», Хильда. Я одна из тех странных женщин, которым нужно влюбиться, чтобы испытывать удовольствие от интимных отношений…
Это заявление на самом деле являлось абсолютной ложью, ибо про себя Деби отлично знала: самые незабываемые впечатления остались у нее от занятий любовью с человеком, который вызвал в ней не столько любовь, сколько совсем иное чувство.
Она безуспешно попыталась погасить вдруг ярко вспыхнувшие в памяти моменты той первой и последней их ночи. Словно наяву вновь ощутила холодок двери, к которой оказалась прижата спиной, токи ладоней, обегавших тело, хриплое дыхание Барта в тот момент, когда он стягивал с нее трусики и входил в нее.
Боже, она до сих пор помнит свое состояние! Дикий огонь нестерпимого желания буквально пожирал ее. Внезапная первая боль уступила место волнам невыразимой услады, все возраставшей с каждой секундой и предвещавшей оглушительную разрядку. Ей часто не давала покоя мысль, какой силы потрясение она испытала бы, если бы Барт не оборвал все так резко.