Он опустился на спину, заглянул ей промеж ляжек. Мышцы блестят, напряжены до предела, он обхватил ее бедра и надавил пальцами в паху, но она не села на него, а наклонилась вперед, сунула руки под подушки и прошептала:
— Подожди. Нам надо кое-что еще сделать.
Он наморщил брови.
— Нам надо — что? Почему?
— Потому.
— Да мы за все эти дни так ничего не сделали.
— А сейчас надо. Так вот.
Зубами она надорвала серебристый пакетик презерватива, а он приподнялся на локте. Эрекция несколько ослабла, его член склонился набок, вздрагивал от бьющегося в нем пульса.
— Но я не хочу ничего такого делать, — сказал он.
Она задрала подбородок. Ее взгляд сделался вдруг намного старше ее самой — не по годам, а по восприятию жизни, и она коротко тряхнула головой, словно отметая пустые отговорки. Потом закрыла глаза, набрала воздуха и дунула в презерватив, кончик выскочил вперед и закачался.
— Не разговаривай со мной так, слышишь? Я молода, я глупа, но я взрослая женщина… И хватит. Точка. — Левой рукой она опять прижала его к кровати. — Ложись и будь паинькой. Сестра сделает тебе сейчас отличную перевязку, сам увидишь…
Она собрала во рту слюну и выпустила большую каплю кристально чистой пены вовнутрь кондома. И после очередного насмешливого взгляда и жесткой ухмылки Де Лоо она натянула на него резинку, скатав закрученные края вниз — двумя руками, неоднократно корректируя свои движения и ощупывая кондом пальцами, при этом она смешно оттопыривала мизинцы. Затем она придирчиво осмотрела его член, словно только что смоделировала его, и сказала:
— Ух! А он станет еще больше? — Она подвинулась поближе, наклонилась. Ее соски коснулись волос у него на груди, хладнокровно, без всяких эмоций, она вытянулась в длину, а он тихо, с присвистом втянул в себя воздух. И со стоном выдохнул его.
А потом он увидел «утку»[60]. Белый и забрызганный илом «ситроен» несся на колоссальной скорости по луговине, обогнул липу и снова исчез из поля зрения, ограниченного полоской щели в полуоткрытой двери. Поскольку «утка» не производила никакого шума, только молниеносно беззвучно пронеслась, он даже подумал на момент, что ему померещилось, и он снова с большой осторожностью занялся Люциллой. Она закусила нижнюю губу, отвела назад его волосы, теплый, как янтарь, запах исходил от ее подмышек, — и вдруг раздался страшный треск и рев, какой издает мотор, когда тормозят, резко переключая скорости. Она в испуге уставилась на него.
И тут же вскочила.
— Боже мой! — Ее лицо стало красным, она быстро нагнулась, натянула на себя трусики. — Ты не запер ворота на засов? — Нет, он только притворил их. Кончиком ноги она поддела джинсы, поглядела в щелку между занавесками и щелкнула кнопками на блузке. Воротник завернулся вовнутрь, она покачала головой, печально улыбнулась. — Это Тыцу, — сказала она, все еще немного задыхаясь. Потом скривила лицо и сжала руками грудь, видимо, она испытывала боль.
Де Лоо надул щеки, отодвинулся на край кровати, снял с себя презерватив, а она провела рукой по его волосам и вышла.
По дороге в ванную он внезапно вырос рядом со своей тенью, даже ухватился рукой за платяной шкаф. Он вымыл лицо, надел к джинсам свежую майку и сунул себе в карман бюстгальтер Люциллы. Потом открыл дверь. На пороге блестело свежее кровяное пятно, размером с мелкую монету, а жара, когда он вышел во двор, показалась ему невероятной, градусы уже не играли никакой роли — словно прошлое, а заодно и будущее спеклись в некое единое настоящее, в одну синеющую и пылающую жаром точку здесь и теперь, и он неожиданно почувствовал себя от этого слабым и усталым. Очертания предметов плавились и плыли, сверкая на солнце, а он шел по траве и подбрасывал при каждом шаге вверх скошенные травинки.
Они сидели под липой. Мужчина, которого она называла Тыцу, скрестил на затылке пальцы и с любопытством разглядывал его. Тыцу был стройным, почти тощим молодым человеком со светлыми глазами и удивительно большими ушами. Каштановые волосы, с солнечными очками надо лбом, завязаны на затылке, одет в тренировочную майку и грязные, драные на коленях джинсы. Босиком. Волосы под мышками склеились от пота.
Люцилла представила их друг другу, и Тыцу кивнул.