Жареные окуни и отличный сбитень
Я открыл глаза и уставился в полупустую кружку горячего сбитня. Все вокруг ходило ходуном, плыло перед глазами, комната кружилась в безумном танце, то взлетая вверх с умопомрачительной скоростью, то ухая вниз не менее резво.
- Ну что? – раздался насмешливый голос; он звучал где-то совсем рядом и одновременно далеко, за многие версты. – Снова здесь? Твой сбитень пока никто не трогал.
Я сжал веки так сильно, что перед глазами заплясали цветные круги. Посмотрел перед собой. Лицо владельца корчмы сжималось и удлинялось, становясь похоже на лошадиное.
- Что, сильно досталось? – тот же самый голос то приближался, то удалялся.
- Ох, голова… - я снова зажмурился. – Где я?
- В корчме, где же еще, - спокойно ответил хозяин, - давай, приходи в себя побыстрее и пей сбитень. Не зря же я его хранил и берег, на него много человек посягалось, знаешь ли.
Постепенно стены перестали изгибаться, кружка перестала прыгать передо мной, а потолок – подниматься и опускаться. Гул улетучился из головы, зуд в зубах стал терпимым, и кислый привкус с языка таинственным образом пропал. Я осмотрелся. Сплю, что ли? В камине ярко полыхал огонь, заставляя тени играть причудливый спектакль на стенах. Передо мной высилась толстая белая свеча, освещавшая лицо корчмаря, которое рассекали морщины. В зале оказалось людно, хоть я и ничего сперва не услышал: к потолку корчмы поднималось тихое бормотание завсегдатаев, нарушаемое порой громкими взрывами смеха. Кто-то бренчал на домре, иные посетители играли в кости на деньги. Я прищурился – три деревянных кубика показывали две шестерки и пятерку. Возле победителя высилась горка странных продолговатых монет.
- За сбитень ты, кстати, так и не заплатил, - задумчиво сказал корчмарь, сунув в рот трубку.
От нее поднялся сизый дым, настолько плотный, что казался утренним туманом, стелющимся по реке.
- А сколько… сколько я должен? - ответил я и полез в поясной мешочек.
Пальцы встретили холодный металл – значит, хоть деньги при себе имеются.
- За сбитень – целую жизнь, - корчмарь пустил кольца дыма изо рта, - а вообще, три монеты хватит.
Я извлек на свет три монеты – продолговатые, как и у игроков в кости. Таких мне еще не приходилось встречать, а герб и вовсе не походил ни на одно княжество или королевство, что я знал: колесо телеги, вокруг которого вилась змея. Собеседник тут же придвинул их поближе к себе.
- О, сегодня такие. Змея и колесо, отлично! – сказал хозяин заведения, едва я успел открыть рот.
Отклонившись назад так, будто страдал дальнозоркостью, корчмарь свел седые брови и уставился на герб, вращая монеты. Я постарался как следует разглядеть хозяина, который, казалось, видел меня не в первый раз. Но в памяти не осталось никаких упоминаний о нем: седые волосы, забранные в хвост, длинная борода до груди, простая льняная рубаха с закатанными по локти рукавами да черная шапочка. Я осмотрел себя. Вроде бы ничего не изменилось: стеганка, поверх нее – кольчуга, высокие сапоги, а на поясе – шестопер.
- Я здесь уже был? – спросил я, наклонившись поближе к корчмарю.
Тот стрельнул глазами, которые в свете камина походили на два маленьких изумруда.
- Был, и не раз. Но сбитень пьешь впервые. Точнее, в прошлый раз ты его не допил, а теперь вот вернулся, да еще и заплатил – я ценю честность! Только-только за квас рассчитался, я уж думал, снова в долг пить начнешь.
- Ничего не помню, - задумчиво пробормотал я.
Для верности потряс головой – но мысли только перемешались и совершенно спутались. Помещение вокруг стало гораздо более шумным и раздалось в стороны; больше столов, больше народа, чаще смех, кое-кто мерялся силами на руках. Кажется, в памяти начали всплывать обрывки воспоминаний о том, как я играл здесь в кости, о разговорах с корчмарем и о вкуснейшей рыбе, которую подавали в среду.
- Рыба… - начал я.
- Не сегодня. Сегодня пост, - ответил хозяин корчмы.
Я обернулся через плечо: закованный в латы рыцарь уплетал целого окуня. На столе красовался шлем с длинным красным плюмажем.
- Но ведь он ест, - осторожно заметил я и осекся.
Передо мной сидел все тот же корчмарь, но в красном камзоле с золотой цепочкой. На голове лихо сидел черный берет.
- Он другой религии, ему сегодня можно. А ты пей сбитень, пей.
Я глотнул из кружки. Горячий напиток заструился по жилам, вдохнул в меня жизнь, крепко ударил в нос смесью пряностей и первоклассного меда. Я с грохотом поставил на стол пустую кружку и утер бороду. Странное тепло растеклось по телу, и я расслабился, облокотившись на стол.
- Ну вот, совсем другой человек, - усмехнулся корчмарь, снова сунув трубку в зубы, - ну что ж, рассказывай. Как зовут тебя?