Теперь мне интересно, сколько грязи накопилось на их руках за последние несколько лет. Мне также интересно, пытались ли они найти меня. Если пытались, то, вероятно, потерпели неудачу. И я, кажется, не могу избавиться от гнева, который поднимается во мне каждый раз, когда я думаю об этом.
Это несправедливо, потому что я не могу быть уверен, что они пытались. Насколько я знаю, Дмитрий, возможно, все еще пытается выяснить, что со мной случилось. Однако я не думаю, что это правда, потому что если бы это было так, он нашел бы меня вскоре после моего возвращения в Штаты.
Он бы наверняка знал, что я вернулся в Нью-Йорк. Даже если бы ему не удалось связаться со мной до этого, у него есть ресурсы по всему городу, особенно теперь, когда наш отец умер и он стал лидером. В какой-то момент он перестал искать меня, я в этом уверен, и я не знаю, пытался ли он вообще.
Он мой брат, и я должен был бы признать его невиновность, но я потерял эту способность много лет назад, вместе с чувством собственного достоинства и частичками своей души. Все это вытекло из меня, и моя кровь снова и снова стекала в канализацию в выложенной плиткой комнате.
Мое тело выжило, но я не уверен, сколько от меня осталось. Я чувствовал себя опустошенным, даже после того, как сбежал. С тех пор я не чувствовал себя живым до той ночи…
Все мое тело покалывало, как будто я прикоснулся к проводу под напряжением. Мой член мгновенно ожил при воспоминании о женщине, с которой я провел вечер пятницы. Далия. Это было ошибкой, потому что я был прав в одном.
Я не могу забыть ее.
Я постоянно думаю о ней с тех пор, как покинул ее квартиру. Ее сладкий аромат ванили. Мягкость ее волос в моей руке. Ее вкус, как мед. Ощущение ее тела и этой тугой влажной киски. За последние несколько дней я мастурбировал бесчисленное количество раз, думая о ней, с ее черным кружевном белье, обтягивающем мой член. Я носил ее трусики с собой, пока они не запачкались моей спермой, стирал их вместе с одеждой и снова мастурбировал на них.
Было ошибкой снова заниматься с кем-то сексом. Как будто пробуя стейк после многих лет жизни на объедках, мое тело жаждет большего. Я постоянно был возбужден до боли, больше, чем когда-либо за последние годы. Мое тело требует того, в чем ему так долго было отказано, но, тем не менее, я не искал другого человека.
Воспоминания о ней слишком близки. Она слишком хороша, чтобы заменить ее другой женщиной. Каждый ее аспект ощущался как первый вкус наркотика, которого я никогда раньше не пробовал. Это было опьяняюще, кайф, который я никогда не смог бы повторить, особенно из-за того, как она реагировала. Как я и подозревал, она вела себя так, словно никогда раньше не занималась сексом. Она впервые испытывала такое удовольствие, хотя и не была девственницей. Тем не менее, я научил ее кое-чему новому.
Мне потребовалось все, что у меня было, чтобы не вернуться в ее квартиру и снова не заняться с ней сексом. Однако, если я чему-то и научился из всего этого, так это тому, что повторение ошибок - худшее, что я мог бы сделать. Я знаю, что если бы я вернулся, то в конечном итоге провел бы с ней несколько дней в постели. Я бы привязал ее к спинке кровати, завязал глаза и пользовался бы ею, когда захочу. Я бы выяснил, сколько раз подряд мы оба могли бы достичь оргазма.
Вместо этого, лучше вычеркнуть ее из своей жизни, как наркотик, который я не должен больше употреблять. Я поправляю свой уже возбужденный член и вздыхаю, проводя татуированной рукой по волосам. Они падают набок, и я снова вздыхаю.
В ванной есть гель для волос. Я пересекаю свой гостиничный номер, на ходу расстегивая ремень. Если я собираюсь потратить еще пять минут на то, чтобы привести в порядок прическу, то с таким же успехом могу потратить и десять, чтобы уменьшить вероятность того, что я приду на похороны своего отца с жестким стояком, вспоминая о своей последней женщине.
Пятнадцать минут спустя я спускаюсь на лифте, моя прическа уложена, а в голове немного прояснилось. Ясный ум важен для того, чтобы оставаться настороже. Пять лет - долгий срок, и я больше не знаю, кто такой Дмитрий. Потери и власть могут изменить людей. Я готов встретить своего брата человеком, которого, возможно, не узнаю, точно так же, как не узнаю себя в этом костюме, и я говорю себе, что мне не будет больно, если он изменится.
Ничто больше не сможет причинить мне боль. Люди, которые когда-то предавали меня и меня это трогало, давно ушли.
Меня не ждет машина. Я не связывался с Дмитрием. Возможно, это плохая идея - появляться на похоронах нашего отца без предупреждения, но я хочу произвести шокирующий эффект. Я хочу увидеть его реакцию, когда его давно потерянный брат появится на собрании людей, не дав ему времени подготовиться. Этот единственный момент расскажет мне об истине больше, чем что-либо другое. Если он будет шокирован, рассержен или взволнован, это откроет что-то важное. Даже если он вообще ничего не почувствует.
Я останавливаю такси, называю водителю адрес кладбища и откидываюсь на спинку сиденья. Далия испортила мне все поездки в такси - все, о чем я могу думать, когда сажусь в одно из них, это о том, как она стоит на коленях у меня между ног и смотрит на меня снизу вверх, когда я засовываю свой член ей в рот и кончаю. И, черт возьми, я и забыл, насколько это приятное удовольствие, пока не испытал его снова с ней.
Пытаясь отогнать эту мысль, я вместо этого смотрю на заснеженный горизонт Нью-Йорка. Эта гламурная часть города никогда не привлекала меня. Я предпочитал суровые районы "Адской кухни", Бронкса, даже Челси, пока он не стал облагороженным. Я наслаждался грязью, кровью и дымом - правдой о людях, какой бы болезненной она ни была.
По крайней мере, я так думал, пока не столкнулся лицом к лицу с горькой правдой о себе. Я не понимал, что это произойдет, пока не стало слишком поздно.
Мои пальцы сжимают бедра, руки сжимаются в кулаки, когда я пытаюсь прогнать все воспоминания. Сегодня они не принесут мне ничего хорошего. Мне нужно сосредоточиться на том, чтобы снова увидеть своего брата, на том, могу ли я все еще быть частью семьи, которую потерял, и есть ли здесь еще место для меня: если бы я хотел, чтобы это было так, или если бы я просто хотел оставить все это позади и уехать куда-нибудь еще, исчезнуть как человек, который был отмечен жизнью во многих отношениях, чем он может себе представить. Если бы я захотел попробовать начать все сначала, даже если бы не мог избавиться от воспоминаний о том, что произошло.
Такси остановилось возле группы голых деревьев на краю кладбища, и я протягиваю водителю две сложенные вчетверо стодолларовые купюры.
— Не выключай счетчик, — говорю я ему, потому что понятия не имею, что произойдет, когда Дмитрий увидит меня. Захочу ли я остаться или реакция моего брата вызовет у меня желание уехать и оставить все это позади навсегда.
На кладбище холоднее, чем в любом другом месте Нью-Йорка. Темные ветви деревьев тянутся к серому небу, земля покрыта сухой травой. Большинство надгробий пусты. В это время года легко забыть о покойниках.
Я натягиваю пиджак, черное шерстяное пальто развевается вокруг меня, когда я иду. Я замечаю Дмитрия раньше, чем он замечает меня, стоящего рядом со священником в черном одеянии, и красивой женщиной с темными волосами и бледной кожей, одетой в черное платье, туфли на каблуках и черное пальто. Рядом с ними двое мужчин, которых я узнаю - пожилой мужчина с грубоватым лицом и рыжими волосами, которые стали седыми, лидер ирландской мафии в Нью-Йорке, Галлахер, и Энтони Галло, мужчина с оливковой кожей, редеющими волосами и брюшком, дон итальянской мафии в Нью-Йорке. Нью-Йорк. Я знаю, что мой отец связан с этими людьми, и они, должно быть, пришли засвидетельствовать свое почтение.