— Я еще не решила, хочу ли избавляться от ребенка.
Тихий вздох моей матери - единственный звук, который на мгновение раздается в комнате. На лбу отца пульсирует жилка, и я вижу, что он очень близок к тому, чтобы потерять терпение. Но почему-то часть меня это не волнует. Уже второй раз за два дня я стою в чужой гостиной, а мужчина говорит мне, что я должна делать со своей жизнью и ребенком, которого я еще не решила оставлять или нет. Из чистого бунта или, может быть, просто потому, что это легче, чем признать поражение, я стою на своем.
Мне будет трудно справиться со всем этим в одиночку. На самом деле, это может оказаться невозможным. Но в этот момент я понимаю, что лучше буду бороться в одиночку, чем позволю кому-то указывать мне, как жить. Я бы предпочла, чтобы меня не заставляли подчиняться и не связывали золотыми наручниками, как какую-нибудь марионетку. Я никогда не думала, что мой отец так поступит со мной, но, возможно, я должна была это предвидеть.
— Ты же не серьезно, — повторяет мой отец, повышая голос. Я сжимаю челюсти, но продолжаю молчать.
— Я еще не решила, — отвечаю я, вздергивая подбородок и глядя прямо на него с большей уверенностью, чем чувствую на самом деле. — Но это решение я приму сама.
— Позволь мне внести ясность, — говорит он, и вена на его лбу все еще пульсирует от гнева. — Если ты не примешь мое предложение, Далия… если ты будешь настаивать на том, чтобы взбунтоваться и идти своим путем, все, что я сказал о том, что произойдет, если ты откажешься выйти замуж за Джуда, исполнится. Ты будешь отрезана не только финансово, но и от этой семьи. Ты будешь полностью предоставлена сама себе. И теперь ты не просто останешься одна, у тебя будет ребенок, о котором нужно заботиться. Ради всего святого, Далия, подумай…
Моя мать прерывает его:
— Не будь смешным. Она же не рассматривает всерьез…
— Да, — твердо отвечаю я. — И я покончила с этим. Я не выйду замуж за Джуда. Я возвращаюсь домой и сама буду растить своего ребенка.
Последние слова были произнесены в порыве эмоций. Я не уверена, что именно имела в виду, говоря об этом, но я имею в виду первую часть. Меня не отправят к врачу, не заметут под ковер и не заставят выйти замуж за Джуда подкупом. Я не стану ничьим маленьким грязным секретом. Я устала от того, что люди указывают мне, что делать, а чего не делать.
Я развернулась на каблуках и вышла из гостиной, не обращая внимания на голос матери, зовущий меня вслед, и на то, что отец впервые выкрикнул мое имя в гневе.
У меня тряслись руки, когда я выбежала на улицу, пытаясь как можно быстрее найти Uber на весеннем холоде. Мне потребовалось десять минут, чтобы поймать попутку, и я была на полпути к аэропорту, когда поняла, что оставила свою сумку с вещами, включая мои любимые джинсы и туалетные принадлежности, в доме родителей.
Я не смогу заменить ничего из этого, но я не собираюсь возвращаться. Я, наверное, никогда больше туда не вернусь.
Эта мысль поражает меня, как удар, и, прежде чем я успеваю остановиться, я начинаю плакать. Громкие, прерывистые рыдания заставляют водителя Uber с тревогой посмотреть на меня в зеркало заднего вида. Я роюсь в сумочке в поисках носового платка, но у меня слишком много слез, чтобы сдерживаться. К тому времени, как мы добираемся до аэропорта, я использовала всю упаковку.
На этот раз я не звоню Эвелин. У меня нет сил объяснять, что произошло, и в кои-то веки я просто хочу побыть одна. Я всегда была общительной, мне всегда нравилось иметь круг друзей, и я всегда хотела, чтобы они были рядом в трудную минуту. Но все, чего я хочу сейчас, - это тишины в своей квартире.
Только когда я попыталась выпить кофе по дороге из аэропорта, прежде чем отправиться домой, ситуация снова поразила меня.
Недолго думая, я взяла свою дебетовую карту - даже не кредитную карту, по которой платит мой отец, а дебетовую карту, принадлежащую одному из моих банковских счетов, который является либо моим собственным, либо общим с моим отцом.
Карта была отклонена.
Волна жара окатила мое лицо, и в животе все перевернулось. Я с трудом сглотнула, натянуто улыбнулась кассиру и сказала:
— Извините, я взяла не ту карточку. — Я быстро полезла в бумажник за своей личной карточкой, которая прекрасно работала. Я схватила свой кофе и поспешила туда, где ждал мой Uber.
Сев в машину, я захожу в свои учетные записи. Меня охватывает новая волна беспокойства, когда я вижу, что общий счет заморожен. Я ожидала, что моя кредитная карта будет немедленно деактивирована, я даже не пыталась воспользоваться ею после того, как покинула родительский дом, и я поверила своему отцу, когда он сказал, что больше не будет пополнять счет. Однако он не упомянул о замораживании счета.
На этом счете пятнадцать тысяч долларов моих собственных средств. Эти деньги должны были быть переведены на другой счет в качестве сбережений на случай непредвиденных обстоятельств, пока я буду искать жилье подешевле и обдумывать свои дальнейшие действия… особенно если я решу оставить ребенка.
Меня охватывает паника, и у меня дрожат руки, когда я проверяю свой личный счет. Там меньше двухсот долларов, и мне заплатят только в следующую пятницу.
Я уронила телефон на колени, пытаясь сдержать слезы, когда вспомнила, что мне пора платить за квартиру. Я планировала заплатить перед отъездом, но торопилась в аэропорт. Это означало, что впервые в моей жизни у меня нет денег.
Мои глаза наполнились слезами, стыд смешался с паникой. Я должна была заплатить. Мне следовало быть осторожнее с деньгами. Я не должна была полагаться на своего отца и думать, что со мной такого случиться не может. Каждая мысль была полна упреков себе, и я чувствовала себя идиоткой, наивной девочкой, которая думала, что у нее всегда есть защита. Хотя мой отец был строгим, хотя я не знала, достаточно ли я делаю, чтобы заслужить его одобрение, я никогда не думала, что такое может случиться. Я думала, что мои родители любят меня и никогда не заставят меня делать что-то, что сделало бы меня несчастной.
Я и представить себе не могла, что мой отец выдвинет мне такой ультиматум.
Я не знаю, что делать. Когда меня высаживает Uber и я поднимаюсь к себе домой, слезы продолжают катиться по моему лицу. Я оглядываюсь по сторонам, чувствуя, как у меня сжимается грудь и накатывает новая волна рыданий, когда до меня доходит, что квартира, которую я так нежно люблю, мое первое независимое пространство после колледжа, которое я выбрала, украсила и сделала своей собственной, больше не будет моим домом. Независимо от обстоятельств, мне придется переехать.
Опускаясь на диван, я пытаюсь отдышаться и перестать плакать. Мысленно я перебираю одно решение за другим, но ничего не кажется жизнеспособным. Я знаю, что если бы я попросила Дмитрия о помощи, он убедил бы Алека помочь мне, но я этого не хочу.
Никого не следует принуждать помогать мне.
Солнце начинает садиться, окрашивая городской пейзаж в яркие цвета, когда я слышу стук в дверь. Я никого не ждала, поэтому нахмурилась, ожидая, что этот человек уйдет. Но стук продолжался, на этот раз громче.
— Кто там? — Крикнула я, вставая и направляясь к двери. Кто бы это ни был, я была готова сказать им, чтобы они уходили. Но тут я услышала знакомый голос с другой стороны.
— Это Алек.
10
АЛЕК
Я не могу до конца поверить, что стою здесь, по другую сторону двери Далии, засунув руки в карманы, и жду, когда она откроет ее. Часть меня хочет развернуться и уйти до того, как она доберется до двери. Я думаю, что было ошибкой приходить сюда, мои челюсти сжимаются, и я уже собираюсь уйти, когда щелкают замки и дверь распахивается.