— Нет, спасибо. Мне просто… нужна минутка.
Эвелин кивает:
— Обычно ужин подается в половине восьмого, но если ты хочешь, чтобы я попросила прислугу принести тебе поднос, чтобы тебе не пришлось сидеть с Алеком за обеденным столом, я пойму, и это не составит труда.
— Хорошо, — шепчу я, — спасибо тебе.
Эвелин быстро обнимает меня, затем выходит из комнаты, аккуратно закрывая за собой дверь. Я оглядываю эту комнату, которая теперь стала моим домом, смотрю на коробки, которые все еще нужно распаковать, и чувствую, как меня начинает одолевать тяжесть.
12
ДАЛИЯ
Я долго думала, стоит ли мне спускаться на ужин сегодня вечером. С одной стороны, провести свою первую ночь в новом месте в одиночестве, спрятавшись в своей спальне и не общаясь ни с кем, казалось бы, лучшим вариантом. Но с другой стороны, я не хотела, чтобы Алек думал, будто я специально прячусь от него - что было бы отчасти правдой.
Наконец, когда я распаковала примерно половину коробок, я отправилась в душ, который находился в смежной ванной комнате, чтобы привести себя в порядок. Это была не моя ванная комната в моей старой квартире, которую я обставила и покрасила в розовый цвет, как гримерку в стиле старого Голливуда. Но здесь, в этом особняке, ванная комната была такой же роскошной, как и всё остальное.
Я приняла долгий горячий душ, чтобы смыть с лица следы слёз, которые, казалось, не прекращались весь день. Затем я надела тёмные джинсы и бледно-голубую шёлковую блузку. Мои волосы были уложены феном, а на лице был лёгкий макияж, я не хотела, чтобы Алек подумал, что я слишком стараюсь. Чувствуя себя немного более презентабельной, я была готова предстать перед всеми.
К моему облегчению, когда я вхожу в столовую, его ещё нет. Эвелин рассказала мне, что они с Дмитрием обычно едят в небольшой столовой в неформальной обстановке, если только у них не намечается званый ужин. Они уже сидят вдвоём, Эвелин справа от Дмитрия, и о чём-то тихо разговаривают. Эвелин поднимает голову, услышав мои шаги, и на её лице появляется улыбка.
— Я так рада, что ты решила присоединиться, — радостно говорит она, но я замечаю в её глазах лёгкое беспокойство, которое, я уверена, связано с тем, что нам с Алеком придётся сидеть друг напротив друга за столом.
— Я подумала, что было бы неплохо не прятаться наверху всю ночь, — говорю я, садясь рядом с Эвелин. Она тянется к хрустальному кувшину с водой, стоящему в центре стола, и наливает немного в стакан.
— Я скажу персоналу, чтобы они накрыли на стол, — говорит она, быстро вставая. На мгновение я остаюсь наедине с Дмитрием.
— Я понимаю, что обстоятельства не самые приятные, — осторожно говорит Дмитрий, глядя на меня и протягивая руку за бокалом вина. — Но я уже воспринимаю тебя как сестру, Далия, учитывая вашу с Эвелин близость. Я рад, что это станет реальностью.
Его лицо излучает доброту, и часть моего раздражения от того, что он с самого начала пытался убедить нас с Алеком пожениться, отступает. Эвелин много раз говорила мне, когда речь заходила о них двоих, и я не совсем понимала, что Дмитрий вырос в мире, который сильно отличается от того, к чему привыкли мы с Эвелин. Для него это кажется правильным и нормальным, и я знаю, что он старается понять, почему я не чувствую того же.
Эвелин возвращается почти сразу же, за ней следуют двое сотрудников. Один из них держит для меня дополнительную посуду, а другой толкает тележку с тем, что, как я предполагаю, является первым блюдом на ужин. Дмитрий хмурится, глядя куда-то вдаль, когда Эвелин подходит и снова занимает место между ним и мной.
— Конечно, он опаздывает, — бормочет Дмитрий, когда нам приносят салат "Цезарь" и густой суп-пюре с кусочками крабов и ломтиком лимона сверху.
Может быть, он вообще не спустится к ужину. На мгновение я надеюсь, что мы будем только втроём, но через несколько секунд, как раз когда я собираюсь проглотить ложку супа, за дверью раздаются шаги по деревянному полу.
Алек появляется в комнате, и моё предательское тело реагирует на его присутствие. Желудок сжимается от мысли о том, что придётся провести много времени за ужином в его компании. На нём чёрные джинсы и приталенная тёмно-серая футболка с длинными рукавами. Татуировки украшают тыльную сторону ладоней и шею, а шрам на лице выделяется как фирменный знак в тихой и элегантной обстановке столовой. Однако ничто из этого не делает его менее привлекательным. Он по-прежнему великолепен, крадётся к своему креслу, как волк, и я стараюсь не думать о том, как наслаждалась, позволяя ему "есть" меня.
Выражение его лица становится мрачным, когда он видит меня, но он опускается на стул, не встречаясь со мной взглядом, и тянется за столовыми приборами. Он делает небольшой глоток супа, и я чувствую, как напряжение в комнате нарастает, словно мы все ожидаем, что он что-то скажет.
Через мгновение Алек поднимает голову.
— Я не думал, что ты присоединишься к нам, — говорит он ровным голосом, и его взгляд наконец встречается с моим, суровый и мрачный.
Я с трудом сглатываю, не в силах выдавить ни слова из-за комка в горле. Эвелин говорит за меня, ее плечи напряжены:
— Почему бы и нет? — Резко спрашивает она, и я чувствую острую боль из-за того положения, в котором она оказалась: зажатая между тем, что она моя лучшая подруга, и тем, что Алек - брат Дмитрия.
Алек смотрит на нее, затем на меня и снова возвращается к еде, больше ничего не говоря.
— Как только ты устроишься, тебе следует пойти посмотреть конюшни на территории поместья, — говорит Эвелин, поворачиваясь ко мне и быстро меняя тему. — Я знаю, что ты занималась верховой ездой, когда мы учились в колледже, и до этого. Возможно, тебе понравится на них посмотреть.
— С удовольствием, — это всё, что я могу произнести, моё горло всё ещё сжимается, и я едва слышу, как Дмитрий переводит разговор на другую тему, поддерживая светскую беседу под звон столового серебра о тарелки.
Еда здесь восхитительная - салат и крабовый суп - одни из лучших, которые я когда-либо пробовала. А главное блюдо - невероятная утка болоньезе с яблочной стружкой сверху и десерт из шоколадного суфле, просто вне всяких сравнений. Однако я съедаю всего по несколько кусочков каждого блюда, и мой желудок снова и снова переворачивается, когда я стараюсь не смотреть на Алека, опасаясь, что не смогу проглотить ужин.
За всё время трапезы он не проронил ни слова. Он доедает десерт, осушает бокал вина, стоящий рядом с его тарелкой, и резко встаёт, бросив салфетку на стол, прежде чем развернуться и выйти из комнаты.
Эвелин поджимает губы, а лицо Дмитрия мрачнеет. Он тоже начинает вставать, но Эвелин касается его руки, и он останавливается.
— Возможно, ему просто нужно время, — тихо произносит она. — Ты же сказал, что он вообще не рассказывал о том, что произошло.
Дмитрий сжимает челюсти, но кивает.
— Я пытался дать ему время, — говорит он таким же тихим голосом, как будто они не хотят, чтобы я слышала их разговор. — Я старался не давить на него, требуя ответов. Но рано или поздно ему придется открыться, если мы хотим оставить это в прошлом…
— Ты даже не представляешь, что это такое, — Эвелин качает головой. — Мы поговорим об этом позже, — добавляет она, взглянув на меня. — Не думаю, что Далия хочет заниматься этим сегодня вечером.
Я даже не совсем понимаю, о чём они говорят. Но воспоминания о тех шрамах, которые я чувствовала на своей собственной коже возвращаются ко мне, и я задаюсь вопросом, что ещё скрывается под внешностью моего будущего мужа, чего я даже не могу себе представить.
Эвелин всегда стремится поднять мне настроение по утрам, и я понимаю, что это для моего же блага. Она попросила прислугу принести мне завтрак - французские тосты с корицей, фрукты и апельсиновый сок, и я уже почти проглотила его, борясь с утренней тошнотой, когда она постучала в мою дверь.