Ее горло конвульсивно дергается, когда она сглатывает, и я почти стону, ощущая, как мой член пульсирует, натягивая молнию с такой силой, что она вот-вот лопнет. Я слишком хорошо помню, как ее губы касались меня на заднем сиденье того такси, как они обжигали, и как ее горло сжалось, когда она приняла мою сперму. Мои бедра сами собой подаются вперед, прижимаясь моей толстой, напряженной эрекцией к ее бедру, и Далия снова ахает.
— Не прикасайся ко мне, – шепчет она, ее глаза сужаются, и я приподнимаю бровь.
— Я уже прикасаюсь к тебе, Жена.
Это слово пугает меня. Но это то, кем она является - моей женой. И мое тело бунтует, требуя ответа, почему я не уложил её в постель прошлой ночью, почему я не овладел ею так, как должен был. Я мог бы, чёрт возьми, овладеть ею прямо сейчас и кончить в нее, и это не имело бы значения. Она уже беременна. На мгновение я закрываю глаза от этой мысли, и мой член пульсирует от воображаемого удовольствия оказаться внутри неё настолько глубоко, насколько это возможно. Я представляю, как позволяю себе войти в неё, наполняя её собой, как впервые за долгое время вновь испытываю это восхитительное наслаждение, настолько приятное, что даже не могу вспомнить, насколько это было приятно.
Я мог бы взять её прямо здесь, у этой стены. Я чувствую, как её спина слегка выгибается, как её мягкое, совершенное тело хочет принять меня, даже если она сопротивляется этому. Я ощущаю пульсацию желания между нами, словно оно осязаемое, к чему я мог бы протянуть руку и прикоснуться, как я прикасаюсь к ней прямо сейчас.
Вот чего она и добивается: соблазнить тебя, заманить в ловушку, заставить желать ее, а затем разрушить.
В глубине моего живота поднимается горькая боль, смешиваясь с вожделением, которое затуманивает все мои мысли. Далия извивается рядом со мной, пытаясь высвободить свои руки. Ей удается освободить одну из них, и она упирается ладонью мне в грудь в очередной попытке оттолкнуть меня. Но с тем же успехом она могла бы толкать кирпичную стену. Я не уйду, пока не захочу сам.
Чем дольше я стою здесь, вдыхая ее сладкий аромат, ощущая тепло ее тела так близко от своего, тем меньше мне этого хочется. Мой взгляд скользит вниз, к ее мягким, полным губам, и я почти склоняюсь, чтобы поцеловать ее. Единственное, что останавливает меня, - это ощущение интимности. Я был внутри нее, но мысль о том, чтобы наклониться вперед и прижать ее к стене, чтобы мой рот поглотил ее, кажется такой болезненно интимной, что я мгновенно отшатываюсь.
И всё же я не могу пошевелиться. Я словно загипнотизирован, глядя на неё сверху вниз, ощущая её запах и тепло. Её лицо смягчается, а глаза расширяются, когда она смотрит на меня. Я чувствую, как её рука начинает скользить по моей груди, останавливаясь при каждом движении, когда кончики её пальцев пробегают по рельефным мышцам моего пресса. Лишь тонкая ткань рубашки отделяет её кожу от моей.
Я не могу припомнить, чтобы когда-либо испытывал такое сильное возбуждение, за исключением нашей первой ночи, проведённой вместе. У меня перехватывает дыхание, когда воспоминания о той ночи нахлынули на меня, прожигая насквозь, в то время как пальцы Далии опускаются к краю моих джинсов. Мои бедра выгибаются вперёд, и мой напряжённый член прижимается к её бедру. Она издаёт тихий хныкающий стон, когда кончики её пальцев задевают упругую кожу моего живота прямо под рубашкой… и натыкаются на один из толстых выпуклых шрамов там.
Я с шипением отдернулся, как будто обжегся, увеличивая расстояние между собой и Далией на несколько дюймов. Спотыкаясь, я отступил назад. Ее губы приоткрылись, и я увидел, как она осознает, что мы собирались сделать. Осознание отразилось на ее лице, и она оттолкнулась от стены сарая, прежде чем я успел снова поймать ее.
Она обернулась и снова посмотрела на меня, ее рот открылся, как будто она собиралась что-то сказать, но затем она снова закрыла его. Повернувшись, она побежала по дорожке обратно к особняку, оставив меня стоять неподвижно и ошеломленно.
Ощущение прикосновения ее пальцев к шраму все еще оставалось на моей коже. Мой член пульсировал под молнией, требуя облегчения, и я сжал руки в кулаки, борясь с желанием побежать за ней. Догнать ее, схватить, повалить на траву и взять, пока она не закричит мое имя, как в ту первую ночь.
Прежде чем я осознал, моя рука уже оказалась на поясе. Разум затуманился от желания, и я стиснул зубы, чувствуя, как они стучат друг о друга. Прижавшись спиной к стене, к которой я прижал её мгновение назад, я лихорадочно нашел молнию и дернул её вниз.
Кто-то мог пройти мимо. Кто-то мог увидеть, как я, некогда внушавший страх младший брат Дмитрия Яшкова, главаря Братвы Яшкова, дрочу на улице на женщину, слишком обезумевший от похоти, чтобы дождаться, пока я вернусь в уединение своей комнаты.
Но я не мог ждать.
Моя рука обхватила мой член, твёрдый и горячий, высвобождая его из-под джинсов, и я начал поглаживать его. Моя голова откинулась на нагретое солнцем дерево стены, удовольствие пробежало по моей коже, как электрические разряды, и мой пресс уже напрягся в предвкушении оргазма, когда я начал ласкать его.
Мой член уже влажный от предэякуляции, и я провожу ладонью по головке, оставляя на ней следы смазки, когда начинаю двигать рукой быстрее. Я шире раздвигаю ноги, упираясь бедрами в ладони, и стараюсь думать о чем угодно, только не о Далии - о любой другой женщине, о любом увлечении, которое у меня когда-либо было, или о ком-то, кто когда-либо был в моей постели… Но я могу думать только о ней.
Её запах в моём носу, её влажный жар у моих губ, то, как она стонала и извивалась, когда кончала мне в рот в том лифте… Её горячие объятия вокруг моего обнажённого члена, такие чертовски тугие - самое изысканное наслаждение, которое я могу вспомнить за долгое время, с которым ничто другое не может сравниться. Эти воспоминания снова и снова прокручиваются в моей голове, пока я не сосредотачиваюсь на одном, от чего мои яйца напрягаются, а у основания позвоночника собирается жар. А мой член пульсирует в моей руке.
Она стоит на коленях в такси, её губы прижаты к моим, а глаза наполнились слезами, когда она подавилась им. Я нежно обнимал её за волосы, ощущая нескрываемую эротику происходящего. Контроль и власть, которые я имел над ней, когда заставлял её сосать мой член в присутствии таксиста…, возможно, это был самый волнующий момент в моей жизни. И когда я вновь прокручиваю эту сцену в своей голове, моя рука тянется к моему члену, грубо поглаживая его. Я знаю, что именно это приведёт меня к оргазму. Прямо здесь, на открытом месте, потому что я не в силах остановиться даже на время, необходимое, чтобы зайти внутрь. Я собираюсь достичь кульминации, и, как бы мне ни было неприятно это признавать, я знаю, что сделаю это из-за нее.
— Прямо тебе на лицо, — шепчу я, представляя, как она стоит передо мной на коленях, запрокидывает голову и открывает рот, чтобы принять мою сперму. Мощное наслаждение мгновенно охватывает меня, когда я опускаю руку к основанию своего члена, который становится твердым, как камень, и пульсирует, приближаясь к разрядке.
Я издаю стон, прерывистый звук наполняет воздух, и моя сперма извергается, словно дуга, на траву, разбрызгиваясь повсюду. Я двигаюсь грубо, представляя, как покрываю ею Далию, как это было в ту ночь, когда мы занимались любовью. Я вспоминаю ощущение её клитора под моим пальцем, скользкого от влаги, и меня сотрясает ещё один судорожный спазм, который сильнее отдается в головке моего члена, когда я закрываю глаза и стону.
После многих лет воздержания, после одной ночи, я, черт возьми, не могу контролировать себя. У меня кружится голова, когда наслаждение отступает, мой член сжимается в руке, а желудок сжимается от отвращения к самому себе, когда я вижу беспорядок, который устроил. Я засовываю свой член обратно в джинсы, застегиваю молнию, и мои челюсти сжимаются, наполняясь свежей решимостью не позволить себе снова потерять контроль над собой. Но когда я смотрю в ту сторону, куда ушла Далия, я понимаю, что с каждым днём этот контроль становится всё слабее.