Я поворачиваю направо, и автомобиль следует за мной. Поворачиваю налево, но они не отстают. Стиснув зубы, я сворачиваю на боковую улицу и нажимаю на газ, увеличивая скорость в надежде оторваться от них. Однако, несмотря на три попытки, мне это не удается, пока я не сворачиваю в очередной переулок, проскакивая перекресток с четырёхсторонним движением на красный свет. Я объезжаю проезжающие машины, не обращая внимания на гудки и крики, и почти срываюсь с места, когда сворачиваю в другой переулок на противоположной стороне. Ускоряюсь до тех пор, пока, оглянувшись, не вижу, что машина исчезла из виду.
И всё же, я уверен, за мной следили.
Я должен сообщить об этом Дмитрию. Несмотря на напряженность в наших отношениях, он - пахан, и если кто-то следит за мной после работы, он должен знать об этом. Но что-то внутри меня противится этой мысли. И дело не только в том, что я по-прежнему хочу, чтобы он был доволен мной и не узнал о слежке. Я не хочу, чтобы меня вовлекали в махинации Братвы.
Я согласился на это ради Дмитрия, потому что хотел увидеть кровь и страх этих людей. Но теперь я не уверен, что действительно хочу участвовать в семейном бизнесе. Сегодняшний вечер был для меня, а не для него. И когда я подъезжаю к фасаду особняка, глядя на затемнённые окна, я понимаю, что не скажу ему ни слова.
Если мне будет угрожать опасность, я справлюсь с ней сам. Мне не нужно полагаться на кого-то другого, чтобы делать мою грязную работу.
Я уже давно понял, что в любом случае это не имеет смысла.
16
ДАЛИЯ
Утром меня будит настойчивое жужжание телефона на прикроватной тумбочке. Мне нужно некоторое время, чтобы прийти в себя после запутанных снов о Алеке, о дне нашей свадьбы и о той ночи в библиотеке. Я просыпаюсь, чувствуя мурашки по коже от пота, сбрасываю простыни, переворачиваюсь на другой бок и вижу, что на экране моего телефона высвечивается имя моего отца.
Я сажусь, чувствуя себя так, словно на меня вылили ведро ледяной воды. На мгновение я решаю не отвечать на звонок, но понимаю, что это только усугубит ситуацию. У моего отца есть связи, и хотя я, возможно, и вышла замуж за члена Братвы, я знаю, что у него есть возможность попытаться выяснить, куда я делась. Хотя я верю, что Дмитрий сделал бы все возможное, чтобы не заставлять меня делать то, чего я не хочу, я все равно не хочу иметь дело с тем, на что может пойти мой отец, если я попытаюсь избегать его.
Поэтому я отвечаю на звонок, подтягивая колени к груди и проводя свободной рукой по своим спутанным волосам.
— Алло? — Говорю я в трубку.
— Твоя мама очень переживает. — Его голос на другом конце провода звучит холодно, и я сжимаю губы, чтобы не ответить резко.
— Она могла бы сама мне позвонить, — говорю я как можно спокойнее. — Никто мне не звонил.
— Я предупреждал тебя о возможных последствиях, Далия. Ты готова изменить своё решение?
Я медленно вдыхаю и выдыхаю. Очевидно, что за мной никто не следит. Если бы это было так, он бы знал, что моя ситуация не так безнадёжна, как он, вероятно, себе представляет. Он в курсе, что наш общий банковский счёт заморожен и что к этому времени я уже лишилась своей квартиры.
— Я уже сказала тебе о своём решении, — холодно произношу я, сжимая телефон в руке. Моё сердце бешено колотится, но мне удаётся не выдать этого голосом. Я хочу казаться спокойной перед ним, не позволяя ему понять, насколько сильно всё это на меня повлияло. — Нам больше не о чем говорить.
— Ты, должно быть, шутишь. — В его голосе звучит раздражение, как будто мой отказ следовать его указаниям - это незначительная проблема, которую можно легко разрешить, если он проявит немного терпения. — Где ты сейчас живёшь? В отеле? В реабилитационном центре? Если бы ты только была благоразумна…
— В особняке, — перебиваю я его. — Я вышла замуж за отца своего ребёнка. Так что у меня всё хорошо. Не беспокойся о нас.
Прежде чем он успевает произнести хоть слово, я кладу трубку и роняю её на кровать. Мои руки дрожат, и я крепко сжимаю губы, чтобы сдержать слёзы. Какая-то часть меня надеялась, что он звонит, чтобы загладить свою вину, извиниться и предложить мне приемлемый выход из ситуации. Но я должна была понимать, что это не так. Я унаследовала упрямство от своего отца, а он никогда не был готов отступить или потерять лицо. Он никогда не сдавался первым.
Мне удается съесть немного своего завтрака - йогурт, мюсли и сезонные фрукты, которые приносят с кухни. После этого я решаю насладиться отдыхом в гидромассажной ванне. Для весеннего дня погода довольно прохладная, и мысль о том, чтобы расслабиться в горячей воде, кажется невероятно привлекательной. Я надеваю бикини и поверх него свободный сарафан на случай, если встречу Алека, и направляюсь к бассейну, расположенному в задней части особняка.
Вокруг никого нет, только облачное небо и отдаленные звуки чьих-то работ по озеленению, сопровождаемые щебетанием птиц. Я снимаю сарафан и вешаю его на одно из кресел для отдыха, включаю струи в гидромассажной ванне и погружаюсь в блаженно теплую воду, вздыхая от удовольствия. Вода достигает моих плеч, я откидываю голову на край ванны и через несколько минут настолько расслабляюсь, что даже не замечаю звука шагов, пока не ощущаю, как на меня падает чья-то тень.
Я открываю глаза, уже зная, кого увижу. Алек нависает надо мной, его пристальный взгляд скользит по моему полуобнаженному телу, как будто я принадлежу ему и, наверное, в каком-то смысле так оно и есть. Эта мысль вызывает у меня отвращение, но в то же время по спине пробегает волна жара, не имеющая ничего общего с температурой воды.
— Что ты здесь делаешь? — Спрашиваю я, не удержавшись от колкости, и он приподнимает бровь в ответ.
— Исследую, — пожимает он плечами, и я резко выдыхаю, не скрывая разочарования.
— Исследуешь свой собственный дом? Как… впрочем, не важно. Просто оставь меня в покое, ладно? — Я отвожу взгляд, понимая, что сегодня слишком эмоционально истощена, чтобы вступать в обычную словесную перепалку. У меня нет сил ни на это, ни на то, чтобы справляться с возникшей между нами химией, ни на что другое. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.
Алек хмурится.
— Что-то случилось?
Я моргаю, переводя взгляд обратно на него.
— Почему это должно тебя волновать? — Спрашиваю я, пораженная тем, что он вообще об этом спросил. Ему всегда было безразлично всё, что происходило со мной раньше, и я не понимаю, почему он вдруг начал проявлять интерес.
— Ты не можешь просто ответить на вопрос? — Рычит он, и я замираю, все еще удивляясь, что он ещё не ушёл.
Я не хочу, чтобы он имел хоть какое-то представление о том, что со мной происходит. Но, возможно, если я расскажу ему, он оставит меня в покое.
— Мой отец звонил, — отвечаю я спокойно. — Это стало неожиданностью, потому что, когда я в прошлый раз уходила из дома, он ясно дал понять, что если я уйду и не сделаю то, что он сказал, я буду отрезана от всех. Так что на самом деле я не ожидала получить от него весточку.
— Из-за того, что ты не вышла замуж за того, другого парня, — говорит Алек с некоторой грубостью в голосе, но я могу поклясться, что при упоминании другого мужчины в его глазах вспыхивает огонёк, похожий на ревность. Его взгляд снова скользит по мне, и я замечаю, как его член начинает подрагивать под молнией.
— Это было нечто большее, — отвечаю я, отказываясь рассказывать Алеку о замороженном счёте. Последнее, чего я хочу, это чтобы он испытывал ко мне жалость или думал, что я гоняюсь за его деньгами. На самом деле это не так. Всё, чего я хочу - это чувствовать себя в безопасности, чтобы придумать план, как выжить самостоятельно. Когда мне это удастся, у меня будет твёрдое намерение уйти, и я никогда больше ни о чём его не попрошу.