— Тогда пошли, — нетерпеливо отвечаю я, глядя на неё. — Не обращай на него внимания.
Эвелин колеблется.
— В его словах есть смысл, Далия. Если он отец твоего ребёнка, то он должен быть рядом, если хочет. Сегодня у тебя будет УЗИ. Ты должна пригласить его…
— Но зачем? Ему же всё равно.
— Не похоже, что так, — мягко говорит Эвелин. — Я знаю, с ним было трудно, но, может быть, он пытается. — Она замолкает, оглядываясь на Алека. — Пусть попробует.
Я не могу поверить, что она заступается за него. Но, глядя на Алека, на его упрямо сжатую челюсть и раздражённый взгляд, я начинаю сомневаться, действительно ли это для него неважно. Интересно, изменилось ли что-то после нашего вчерашнего разговора?
Хорошо это или плохо, но он отец моего ребёнка. И пока что он также остаётся моим мужем. Возможно, Эвелин права. Возможно, мне стоит уступить, хотя бы в этот раз.
Я хочу, чтобы Эвелин была рядом со мной сегодня. Но, возможно, мне стоит дать Алеку шанс.
— Хорошо, — выдавливаю я сквозь зубы. — Но нам нужно идти.
Алек пожимает плечами.
— Показывай дорогу.
Когда мы садимся в машину вместе, я чувствую себя ужасно неловко. Я поджимаю губы и смотрю в окно, пока машина отъезжает от особняка, не зная, что сказать или сделать. Я думала, что сегодня со мной будет Эвелин. Я рассчитывала, что она будет рядом. И вот теперь, в день, когда я уже чувствую неуверенность и нервничаю, у меня вместо неё есть Алек.
Эвелин была права, говоря, что именно он должен быть здесь, но прямо сейчас он не тот, кто мне нужен.
Он не произносит ни слова. Если он и замечает моё подавленное состояние, то не обращает на это внимания или, возможно, просто не знает, что сказать. В напряжённой тишине водитель везёт нас из поместья в город, пока мы не подъезжаем к зданию, где работает мой акушер.
— Это твой врач? — Алек оглядывается по сторонам, когда мы заходим внутрь и направляемся к лифту. Он выглядит удивлённым, и я его не виню, офис расположен в невероятно роскошном небоскрёбе, который больше похож на офисы хедж-фондов или апартаменты, чем на приёмную акушера-гинеколога.
— Это тот врач, к которому ходит Эвелин, — пожимаю плечами я. — Её направил врач, который наблюдает за Дмитрием и его парнями.
— Хм, — Алек прислоняется к стене, когда мы заходим в лифт. — Если Дмитрий доверяет этому врачу Эвелин, то с ним всё должно быть в порядке.
Я приподнимаю бровь, глядя на него с другой стороны лифта. Мне кажется, или я слышу нотки беспокойства в его голосе? Уверена, он никогда бы не признался в этом, но его тон определённо свидетельствует о том, что он беспокоится о качестве врача, к которому я обращаюсь, и о том, соответствует ли его уровень роскошному интерьеру кабинета.
Пока я регистрируюсь, он идёт и садится на стул. Когда я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него, я замечаю, что по крайней мере половина женщин, ожидающих своей очереди на приём, открыто пялятся на него. Я даже не могу их винить, он выглядит как беззаботный бог, расслабленно устроившийся на одном из стульев. Его руки с татуировками покоятся на бёдрах, а более длинные тёмно-русые волосы падают вперёд, пока он не замечает это и не откидывает их назад.
Я испытываю странные смешанные чувства ревности и удовлетворения. Он не принадлежит мне, и это не имеет значения, поэтому у меня нет никаких оснований для ревности. Однако он здесь, рядом со мной, и есть что-то приятное в этом первобытном, собственническом ощущении, когда понимаешь, что все в этой комнате будут думать, что он мой.
Если он и замечает, что все женщины обращают на него внимание, то не показывает этого. Его взгляд прикован ко мне, и только ко мне. Он следит за мной всё время, пока я не подхожу и не сажусь рядом с ним. От этого мне тоже становится тепло.
Алек не произносит ни слова, пока мы сидим там. Я пытаюсь листать журнал, но слишком нервничаю. Мне хочется, чтобы Эвелин была здесь, или чтобы он что-нибудь сказал, или чтобы эта встреча наконец-то уже закончилась. Когда меня окликают по имени, я чуть не вскакиваю со стула и слышу, как Алек тоже встаёт и следует за мной.
Медсестра не может оторвать от него глаз, пока мы поднимаемся по лестнице.
— Это ваш… — начинает она, и Алек впервые заговаривает с тех пор, как мы вышли из лифта.
— Я её муж, — хрипло произносит он, и его русский акцент звучит чуть сильнее обычного. Я замечаю, как медсестра слегка краснеет.
— Конечно. Следуйте за мной.
Она проверяет мои показатели и задает несколько вопросов о самочувствии. Я замечаю, что Алек внимательно слушает мои ответы, его взгляд мечется между мной и медсестрой, а на лбу появляется небольшая морщинка. Неужели он действительно беспокоится обо мне? Я не могу представить, чтобы он когда-либо признался в этом, даже если бы это было правдой, но от этой мысли у меня что-то сжимается в груди.
Или, возможно, я слишком сильно доверяю ему, и он просто ждет, когда я допущу ошибку или скажу что-то, что подтвердит его теорию о том, что я лгала о своей беременности.
— Доктор скоро вас осмотрит, – говорит медсестра, когда я заканчиваю отвечать на вопросы. — Это не займет много времени.
Алек напряженно сидит на стуле, его губы сжаты в тонкую линию, и я замечаю, как он обводит взглядом комнату. На мгновение мне кажется, что он нервничает. Но это не может быть правдой.
Через несколько минут мы слышим стук в дверь, и входит доктор. Она симпатичная женщина, лет на десять старше меня, с длинными прямыми каштановыми волосами, собранными сзади в конский хвост, и спокойным, расслабляющим поведением… Хотя Алек, кажется, напрягается еще больше, когда она входит в комнату. Она смотрит на него, потом снова на меня.
— Это ваш…
— Муж, – уточняю я. — Алек.
Она кивает.
— Приятно познакомиться с вами, я доктор Фенвик. Сейчас я проведу обычный осмотр, а затем мы сделаем УЗИ. Обещаю, ничего слишком инвазивного. Я просто хочу узнать, как продвигается процесс.
Я киваю в ответ, и мое лицо вспыхивает от смущения, когда она начинает осмотр. Я не ожидала, что Алек будет присутствовать при такой интимной процедуре, но он внимательно наблюдает за всем, что она делает, его взгляд острый и настороженный, словно он боится, что она причинит мне боль.
Это кажется странным, но, как ни странно, очень трогательным. Впервые с той ночи все его внимание сосредоточено на мне, и не в воинственном тоне. Кажется, ему не всё равно, и, как ни странно, мне это нравится.
Доктор Фенвик достает принадлежности для УЗИ, и я чувствую, как мое сердце начинает бешено биться в груди. Мне внезапно хочется взять Алека за руку, и хотя я сопротивляюсь этому порыву, я не могу не смотреть на него. Он продолжает наблюдать за доктором, как ястреб, и я хочу сказать ему, чтобы он расслабился, но не делаю этого. Это означало бы, что я признаю его напряженность и настороженность, а я знаю, что он будет отрицать это.
По настоянию доктора я ложусь на спину и устраиваюсь на столе как можно удобнее. Я вздрагиваю, когда холодный гель попадает мне на живот, и Алек слегка подается вперед, переводя взгляд на меня.
— Я в порядке, — говорю я ему, и я замечаю, как его лицо мгновенно становится непроницаемым, как будто я застала его за чем-то, чего он не должен был делать. Как будто беспокойство о своей жене - это то, что он должен скрывать.
Я его не понимаю. Мне бы хотелось, чтобы он открылся мне, чтобы я могла его принять. Но у меня нет времени думать об этом, потому что врач наклоняется вперёд, прикасается к моему животу и начинает делать УЗИ.
На мгновение на экране появляются помехи, и затем она улыбается, указывая на едва различимый силуэт.
— Его очень трудно разглядеть, – говорит она. — Но это ваш ребёнок.