Далия долго смотрит на меня, и в ее глазах читается что-то похожее на упрек. Мне не нужно спрашивать почему. Я не ответил ни на один из ее вопросов о том, что произошло сегодня вечером. Я просто трахал ее, грубо и безудержно, стараясь отгородиться от нее, насколько это было возможно физически и эмоционально, пока я был внутри нее. Я не снимал одежду и не позволял ей прикасаться ко мне. Я знаю, она хочет знать, почему, и я могу признать, что в данный момент, как моя жена и мать моего ребенка, она заслуживает того, чтобы знать причину.
Но я также знаю, что рассказать ей об этом было бы все равно что содрать кожу с собственных костей.
— Спокойной ночи, — с трудом произношу я, отступая к двери. Напоследок я бросаю взгляд на нее: она лежит в своей постели, лицо ее раскраснелось, а взгляд выражает растерянность. Лифчик и трусики сбились набок, и каждая линия ее тела красноречиво свидетельствует о том, что только что произошло.
С этими мыслями я рывком открываю дверь, мой член уже наполовину готов к встрече с ней снова, но я исчезаю в темноте коридора.
20
ДАЛИЯ
Утром я всё ещё не могу прийти в себя после событий прошлой ночи. При свете дня всё кажется таким туманным, начиная с погони за Алеком в бар и заканчивая дракой на парковке, когда он привёл меня домой и мы занялись любовью. И я даже не могу сердиться на него за последнее, потому что я сама этого хотела так же сильно, как и он.
Я отчаянно пыталась описать то чувство, когда я жаждала удовольствия от прикосновений Алека, его пальцев, языка и члена. Напряжение между нами нарастало с того дня, когда он застал меня разговаривающей с Эвелин в гостиной. И после того, что произошло, кажется, что ни один из нас больше не мог избегать его.
Когда он поцеловал меня, я ощутила тот же голод, который испытывала каждый раз, когда он прикасался ко мне. А прошлой ночью я была слишком слаба, чтобы сказать нет. Слишком слаба, чтобы противостоять чему-либо, когда всё было так чертовски хорошо.
Четыре раза. Он довёл меня до оргазма четыре раза. После его ухода я лежала в постели, всё ещё ощущая последствия, злясь и подавленная тем, что он оставил меня, и растерянная до глубины души. За всю свою жизнь я никогда не была так удовлетворена сексуально и никогда не чувствовала такого эмоционального смятения. Он то обрушивался на меня с такой страстью, словно не мог насытиться, то убегал, словно не мог находиться со мной в одной комнате.
Я разочарованно вздыхаю и встаю, чувствуя боль в каждой мышце. Сегодня утром у меня нет времени думать об этом. Я взяла небольшой отпуск на работе, чтобы разобраться во всём, но это моё первое утро после возвращения, и последнее, что мне нужно, - это думать об Алеке, когда мне нужно сосредоточиться на своей работе.
Я стою под горячим душем, надеясь немного облегчить боль. Когда я опускаю руку между бедер, то чувствую скользкие остатки спермы Алека, и по моему телу пробегает дрожь желания. Я никогда раньше не позволяла мужчине кончать в меня. Прошлой ночью я сказала ему не делать этого, но когда он все же это сделал, я тоже невероятно сильно кончила.
Это было очень приятно. Всё было просто невероятно. Я провожу пальцами по своему клитору, прислонившись спиной к прохладному кафелю. Мои пальцы влажные от спермы Алека, и я обвожу ими чувствительную плоть. Закрыв глаза, я представляю его лицо, когда он наполнял меня прошлой ночью, и мое тело содрогается от оргазма, накрывающего меня, пока я стою под горячими струями воды.
Это не помогло мне успокоиться настолько, насколько я надеялась. Я вытерлась и оделась, выбрав узкие черные брюки и лавандовую шелковую блузку с длинными рукавами-епископ. Это было необходимо, чтобы никто не заметил синяков на моём предплечье. Мой босс и коллеги знают, что я вышла замуж, и последнее, чего я хочу, - это чтобы они думали, что Алек оставил эти синяки на моей руке.
Он может быть грубым, но не настолько. В нём нет ничего, что мне не нравилось бы…
Ещё одна дрожь пробегает по моей спине, когда я надеваю туфли на каблуках и украшения. Я бросаю взгляд на обручальное кольцо и направляюсь к месту, где меня будет ждать водитель, чтобы отвезти на работу. Алек всё ещё не надел свое, и я не знаю, почему это меня беспокоит. Точно так же, как я не понимаю, почему я не снимаю свое.
Когда я прихожу на работу, мне становится легче сосредоточиться. Знакомые виды и запахи успокаивают меня, и я впервые за несколько недель сажусь за стол с чашкой кофе без кофеина и длинным списком дел, которые нужно выполнить.
Первые несколько часов утра я полностью погружаюсь в работу, и все мысли о моём муже, моём новом временном доме и моей беременности исчезают в тумане работы. Приятно вернуться в свою стихию, место, где другие люди подчиняются мне, где я чувствую себя способной решать любые задачи.
Я снова и снова благодарю себя за то, что отказалась от брака с Джудом. Хотя ситуация и не идеальна, но я всё ещё здесь, в Нью-Йорке, со своей работой и большей частью жизни, которую сама для себя выбрала. Могло быть и хуже, напоминаю я себе, стараясь не думать о мужчине, который подошёл ко мне в баре, или о драке на парковке у бара прошлой ночью. Я не ожидала, что эти два события станут частью моего брака с Алеком, и меня всё ещё расстраивает, что он не даёт мне ответов на мои вопросы.
— Не думай об этом прямо сейчас, — повторяю я себе, но мой список дел уже не отвлекает меня так сильно, как раньше. Я встаю, слегка потягиваюсь и направляюсь посмотреть на новую экспозицию скандинавских артефактов, которая будет представлена в эти выходные. Мне нужно убедиться, что она оформлена должным образом.
Я нахожусь в комнате, освещённой тусклым голубоватым светом, и проверяю эскиз плана выставки. Внезапно я слышу шаги за своей спиной, и мгновение спустя кто-то прочищает горло.
— Далия. — Звук, с которым Алек произносит моё имя, пугает меня, и я оборачиваюсь, широко раскрыв глаза.
— Что ты здесь делаешь? — Мой вопрос звучит резче, чем я хотела, но я не ожидала увидеть его у себя на работе. — Как ты меня нашёл?
— Всё, что мне нужно было сделать, это спросить, где ты находишься или где я могу тебя найти. — Он засовывает руки в карманы, и на его лице появляется то лениво-самодовольное выражение, которое я уже видела раньше. — Многие сотрудники - женщины, так что это было особенно легко.
Я пристально смотрю на него, не понимая, почему мысль о том, что он флиртует с кем-то из музейных служащих, вызывает у меня чувство острой и неожиданной ревности. Должно быть, он заметил, как это отразилось на моем лице, потому что я увидела, как уголки его губ дрогнули в намеке на улыбку, которая больше всего напоминала ту, что я видела раньше.
— Я работаю, — выдавливаю я из себя. — Что бы тебе ни было нужно, у меня нет на это времени.
Алек приближается медленной, почти хищной походкой. Он похож на большую кошку или волка, который знает, что его добыча в поле зрения и не может убежать, - хищник, наслаждающийся охотой, а не опасающийся потерять свою жертву.
— Я это понимаю, — говорит он спокойно. — Отчасти поэтому я здесь. Почему ты на работе после того, что произошло вчера?
Я моргаю, глядя на него.
— Я взяла отпуск, чтобы разобраться во всем, что произошло за последние пару недель. Сегодня мой первый день после отпуска. И ты бы это знал, если бы когда-нибудь разговаривал со мной не только для того, чтобы спорить или заниматься сексом, — добавляю я с сарказмом.
Губы Алека снова кривятся.
— Ну, мы и так уже разговариваем, Жена. Я рад помочь тебе со второй половиной. Особенно после прошлой ночи. — Он подходит еще ближе, его взгляд опускается на мои губы. — Я никогда раньше не занимался сексом в музее. И теперь, когда мы заключили наш брак…