— Ты сказала, что это твоё место, — рычит он, вводя свой член по самую рукоятку. — Теперь ты будешь думать о том, как я трахаю тебя здесь, каждый раз, когда будешь сидеть здесь. Ты будешь думать обо мне каждое мгновение дня, Жена. Что бы ты ни делала, ты никогда не сможешь забыть меня.
Когда он произносит эти последние слова, в его голосе звучит внезапная, явная боль, которая пугает меня. Я резко поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом. Его глаза остекленели и потемнели от вожделения, все его тело напряглось от удовольствия, пока он проникает в меня.
Когда я посмотрела в его глаза, они стали сердитыми.
— Не своди глаз с моего члена, — рычит он. — Смотри, как я трахаю тебя, Жена.
Он начинает двигаться быстрее, и бумаги скользят по моему столу, когда он снова и снова вонзает в меня свой член, постанывая и погружаясь так глубоко, как только может.
— Боже, твоя гребаная киска… — он снова входит, а затем выходит, сжимая свой член в кулаке и опуская его ниже.
— Нет…. — начинаю протестовать я, страх охватывает меня, когда я чувствую, как его набухшая головка прижимается к моей тугой заднице, но Алек не слушает. — Алек, нет!
— Да, именно так и будет, — рычит он. — Я хочу исследовать каждую твою дырочку, Жена. Я же тебе говорил. Черт… — шипит он, когда головка его члена прижимается к моей чувствительной плоти, и я ощущаю, как мое возбуждение стекает по его гладкому члену. Он снова проводит кончиком между моих складочек, смачивая их, и я вижу, как его тело напрягается, когда он внезапно и со стоном входит в меня.
— Черт, я не могу… — Его глаза расширяются, и он тянется к моей блузке, задирая её через голову. Снова входя в меня, он продолжает двигаться, и я понимаю, что вот-вот достигну кульминации. — Кончи для меня, Жена. Кончи, черт возьми…
Осознание того, что он теряет контроль, и внезапный лихорадочный блеск в его глазах, который говорит мне, что он не сможет продержаться достаточно долго, чтобы войти в мою попку, заставляет меня нервничать. Я заставила этого мужчину раскрыться, этого грубого и необузданного мужчину, и я чувствую, как крепко сжимаюсь вокруг него, притягивая его все глубже внутрь. Откидываясь на локти, я вскрикиваю, выгибая бедра, когда мой оргазм достигает своего пика, охватывая всю его длину.
Он выходит из меня, постанывая, и сжимает свой член в руке, направляя набухшую головку к моей груди. Я открываю рот, чтобы возразить, но в этот момент чувствую, как первая горячая струя ударяется о мою кожу. Алек произносит мое имя, ругается по-русски, и его сперма брызгает на мою грудь и стекает по моим губам, окрашивая мой рот и щеки. Спазмы удовольствия сотрясают его снова и снова.
Он крепко держится свободной рукой за край стола, вздрагивая, его дыхание становится тяжелым и частым. Я начинаю приходить в себя и замечаю, какой беспорядок вокруг. Мой стол, мои папки, я сама…
Я вся в его сперме, мои работы разбросаны повсюду, а край стола скользкий от возбуждения. Я протягиваю руку и отталкиваю Алека от себя, и он отшатывается, как будто тоже был поражен тем, как быстро всё вышло из-под контроля. Он резко отодвигается, поправляя джинсы спереди, и оглядывается по сторонам, словно ищет, чем бы помочь мне привести себя в порядок.
Я поднимаю руку, и на этот раз он не двигается и не спорит со мной. Я достаю из бокового ящика горсть салфеток и начинаю вытирать лицо и грудь, а Алек просто смотрит на меня. В его взгляде я вижу что-то новое, чего никогда раньше не замечала. Я видела на его лице выражение собственничества и этот странный голод, который я никогда не могла до конца понять. Но сейчас он выглядит потрясенным, словно сам удивлён тем, что только что сделал. Как будто он действительно потерял контроль над собой.
Он не двигается, пока я прихожу в себя и надеваю рубашку. Я встаю на нетвёрдые ноги, отхожу от стола и начинаю собирать рассыпавшиеся папки.
— Далия, — наконец произносит он, прочищая горло. — Жена…
— Ты уже пообедал, — с громким стуком кладу я папки на стол и беру сумочку. — Я всё ещё голодна. Но после этого, думаю, лучше поем в одиночестве. — Я одариваю его долгим, пронзительным взглядом и вешаю сумочку на плечо. — Я хочу, чтобы через пять минут ты вышел из этого кабинета. Увидимся дома.
На этот раз я покидаю кабинет, оставляя его стоять в одиночестве, не проронив больше ни слова.
21
АЛЕК
Когда Далия выходит из своего кабинета, у меня кружится голова. Я стараюсь прийти в себя как можно быстрее, проверяю, застегнута ли моя одежда и прилично ли я выгляжу. Выйдя в коридор, я закрываю за собой дверь и провожу рукой по волосам. Последние два с половиной часа кажутся мне лихорадочным сном. Многие моменты, проведенные с ней, кажутся нереальными, как будто они были порождены какой-то непреодолимой потребностью, которая на время лишает меня здравого смысла. Это похоже на зависимость - как быть под кайфом.
Я только что взял её на рабочем столе в ее кабинете. И дело не только в сексе. Не только в том, что я, кажется, не могу контролировать своё желание рядом с ней, как будто она высвободила во мне что-то, что я держал в клетке пять лет.
Дело в том, что я ощущаю, как между нами возникает связь. Я чувствую, как она начинает разрушать стены, которые я воздвиг вокруг себя. Первым шагом к этому стало её откровение о мужчине в баре. Она рассказала мне правду, и впервые я поверил, что всё остальное, о чём она говорила, тоже правда.
Затем был наш визит к врачу. Никогда бы не подумал, что черно-белые помехи на экране могут вызвать такие эмоции в моём сердце. Но тем не менее…
— Разве ты не хочешь создать со мной семью, Алек? Я могла бы быть беременна твоим ребёнком прямо сейчас. Поехали домой. Поехали со мной домой, — произнесла она.
Голос Эли звучит в моей голове, словно прекрасная музыка, но теперь в нём слышатся нотки предательства. Они напоминают мне о другой женщине, другом обещании и другой возможности. Я знаю, что она никогда не была беременна, даже не думала о том, чтобы выносить моего ребёнка. Это была ловушка, приманка для меня, долгая игра, в которую я охотно играл, сам того не подозревая. И теперь моего ребёнка носит другая женщина.
Так она говорит.
Эта мысль появилась сама собой, но сейчас она не имеет значения. Я верю ей, верю с той ночи, когда она пришла ко мне и рассказала правду об этом человеке. А потом, прошлой ночью… Прошлой ночью я видел, как другой мужчина прикасался к ней. Прошлой ночью я впервые вошёл в неё. Я чувствовал себя ближе к ней, чем к кому-либо за долгое время, и что я с этим сделал? Неужели я снова воздвиг стены и оттолкнул её, как и должен был?
Нет, я не хотел чтоб было все так. Поэтому я пришёл к ней на работу, узнал всё о её увлечениях, а затем взял её прямо на рабочем столе. Как любовник. Как муж… Как тот, кем я стараюсь не быть.
— Что бы ты ни делала, ты никогда не сможешь забыть меня.
Зачем я сказал ей эти слова?
Направляясь к лифту, я снова провожу рукой по волосам, в отчаянии взлохмачивая их. Я знаю, почему сказал это. Я знаю, о чём думал, когда произносил эти слова. Я уже говорил их Эли, когда был по другую сторону тюремной решётки. Я выкрикнул их ей, и в каждом слове были предательство, боль и кровь.
Когда я сказал это Далии, я имел в виду совсем другое. Но мне не следовало так поступать. Даже если бы я верил, что могу полностью доверять ей, даже если бы я думал, что смогу забыть о прошлом и полюбить её, она заслуживает кого-то цельного. Я же сломлен изнутри, и мысль о том, что она может увидеть меня таким, заставляет меня дрожать от страха и тревоги.