Какое-то время никто из них не говорил.
— Сады тоже под охраной, — сказал Дейн, подыскивая, что бы сказать, чтобы перестать смотреть на ее соски. Его глаза метнулись вверх, чтобы поймать ее, когда она кивнула. Ее щеки раскраснелись. Кто знал, что кот-оборотень может краснеть? Джейден был бесстыдной.
— Ты будешь спать в гостевой комнате?
— Ты собираешься запереть меня? Ее брови вызывающе поднялись, когда румянец исчез с ее щек.
— Я не должен был этого говорить. Я не привык быть среди людей. Мне жаль.
Это было преуменьшением и свидетельством того, насколько крошечное существо нервировало его. Как только у него появилось время подумать, он понял, насколько серьезной была его угроза запереть ее. Все опасные книги требовали обширных магических знаний для расшифровки. Она не могла наложить на него проклятие или разрушить какую-либо защиту, которую он построил.
– Мы должны попытаться доверять друг другу.
Он видел, как ее губы сжались в тонкую линию от лицемерного комментария, но она снова кивнула.
Он задавался вопросом, чувствовала ли она заряд комнаты, как и он. Ему хотелось скинуть джинсы с ее бедер и согнуть ее над стойкой в ванной. Он хотел ее в своей постели.
— Я голодна, — сказала Грета, прервав его фантазию.
Его рука сама по себе потянулась и убрала прядь волос с ее лица, когда она проходила мимо него. Она вздрогнула.
— Извини, — сказал он.
— Ты часто извиняешься!
Он не знал, почему прикоснулся к ней. Он не имел права. В городе не было сильных волшебников или добрых ведьм, к которым она могла бы пойти. Должно быть, она была в отчаянии и боялась подойти к нему, а он ничего не сделал, чтобы развеять этот страх.
Он последовал за ней по узкому коридору. Фотография его дяди Артура на стене странно отражалась в куполообразном освещении коридора. На фотографии был изображен Артур с неодобрительным взглядом на суровом лице. Камера никогда не снимала его без этого взгляда, ни разу за его 443 года жизни. Тем не менее, Дейн чувствовал, что старик судит его сейчас за могилой, видя, как далеко скатилась человечность Дейна за последние десятилетия.
Грета двигалась впереди него с животной грацией, делая каждый шаг точным. Было трудно понять, как нормальные люди не могли почувствовать, кем она была. Дейн мог чувствовать пульсирующую от нее магию, такую же опьяняющую, как и в последний раз, когда он чувствовал ее тридцать лет назад с Джейденой.
Оно звало его, умоляло попробовать на вкус эту грубую природную силу, ту неуловимую вещь, которой не было у тренированных пользователей магии. Колдун, ведьма или волшебник просто знали, как манипулировать магией вокруг себя, оборотни были сделаны из магии.
Он держался в углах комнаты, проделывая старый трюк, которому научился еще во времена ученичества, чтобы заставить себя исчезнуть на заднем плане. Это была не полная невидимость, скорее ненавязчивость. Он не был уверен в его эффективности на оборотне, но, по крайней мере, его присутствие не пугало ее еще больше.
Ему пришлось сдержаться, когда Грета взяла молоко из холодильника и выпила его прямо из пакета. Сначала ограничение было связано с тем, что она, без сомнения, распространяла микробы по всему контейнеру. Затем речь пошла о чем-то другом, когда он почувствовал, что напрягается.
Несколько капель кремово-белой жидкости скатились по стенкам коробки и скатились по ее подбородку и длинной шее. Она выгнулась, и немного молока капнуло на ее рубашку.
Она перешла к стейку, который Дейн планировал приготовить на ужин на следующий день. Он не мог заставить себя протестовать, наблюдая, как она осторожно разворачивает мясо и делает вид, что ест его. Женщина, поедающая сырое мясо, обычно не возбуждала. Такое можно было увидеть в передвижном шоу уродов, но каким-то образом коту-оборотню удалось превратить кровавую смерть в самое эротическое поддразнивание.
Закончив, она выбросила пустой поднос с мясом в мусор и лениво вытянула руки над головой. Она остановилась у двери, выходя из кухни.
— Спокойной ночи, Дейн, — практически промурлыкала она.