Состязание происходило в огромном концертном зале, прекрасно оборудованном и оснащенном. Пока зрители не спеша занимали места, их разогревала танцами и песнями группа девушек из числа будущих или уже состоявшихся манекенщиц и фотомоделей. Но вот напряженное ожидание достигло своего предела, Джетти подал сигнал — и на сцену одновременно вышли две смертельные соперницы.
Это было эффектное зрелище — обе красивы, обе настроены на победу. Грянула музыка, и они начали танец, соревнуясь даже в песне.
Мигали разноцветные огни, с бешеной страстью извивались танцующие на заднем плане девушки, мелькали по всему залу лазерные лучи, рисуя фантастические картины, а две соперницы вели настоящее сражение не на жизнь, а на смерть, и оружием в этом бою были их красота, молодость и ненависть друг к другу.
Чаша весов постепенно склонялась в сторону Арти. Каждое ее движение было точнее, отточеннее, чем у Нандиньи, каждое ее платье, которые она меняла несколько раз, казалось лучше другого. Голос женщины звенел неподдельным чувством, завораживая, словно голос сирены.
Однако соперница не сдавалась, усиливая темп танца и пытаясь заглушить песню своей мелодией:
Арти отвечала ей, вкладывая в слова пережитое, то, что она поняла после всех испытаний:
Напряжение достигло предела, в зале все были поглощены этой борьбой. Санджей не сводил восхищенных глаз с Арти, куря сигарету за сигаретой. Джетти тоже любовался женщиной, потрясенный ее красотой и темпераментом, который скрывался за внешней холодностью.
Нандинья почувствовала, что проигрывает. Кружась рядом с ненавистной разлучницей, она попыталась незаметно толкнуть ее. Арти ждала такой подлости и вовремя увернулась. Нандинья потеряла равновесие, взмахнула руками точь-в-точь, как несчастная жертва, вытолкнутая из лодки на съедение крокодилам, и позорно растянулась на сцене.
Все встали, приветствуя победительницу. В том, что конкурс выиграла Джотти, никто не сомневался еще до падения другой участницы, просто все были настолько очарованы потрясающим зрелищем, что забыли о цели представления.
В зале бушевала настоящая овация. Громче всех аплодировал Санджей, не обращая никакого внимания на повергнутую любовницу. Это окончательно добило ее. Арти оценила его рвение и вознаградила по достоинству. Сняв с шеи толстую цепь с медальоном, она бросила поклоннику. Украшение просвистело в воздухе и упало на шею убийцы, словно петля виселицы.
Верный своим принципам во взаимоотношениях с женщинами, Санджей в тот же день послал письмо предмету своей страсти. Каково было его удивление, когда наблюдавший за сочинительством Хералал вызвался отнести его лично:
— Уж ты мне поверь, племянник, такие послания не следует доверять слугам, мало ли что случится. Куда как почетнее и надежнее будет, если его доставит такой солидный, не лишенный привлекательности мужчина, как я.
Молодой человек с сомнением посмотрел на дядю, однако отдал ему конверт.
— Смотрите, дядя, постарайтесь по дороге не заглядывать в бар. Эта женщина явно благородного происхождения, чутье меня еще никогда не обманывало. Так что пусть ее обоняние не уловит ничего, кроме двойной порции одеколона, который вы на себя сегодня вылили.
— Вот за что я тебя люблю, племянник, так это за твою заботу обо мне.
Схватив письмо, Хералал быстрым шагом вернулся в свою комнату. Он поселился в доме Арти совсем недавно, из экономии, чтобы не платить лишнего за свой дом. Здесь его все устраивало — еда, питье, он ни в чем себе не отказывал. Да и эта парочка теперь была постоянно под контролем, Хералал заметил изменения в их взаимоотношениях, нужно за ними присматривать, чтобы по молодости лет они не выкинули каких-нибудь фокусов, которые помешали бы ему завладеть, наконец, состоянием погибшей наследницы.
Старый мошенник надел свой лучший костюм, покрасовался перед зеркалом, принимая осанку порядочного, благородного человека. Закрепив в памяти эту позу, он, немного поколебавшись, брызнул на себя еще одеколоном и вышел.
Одержав победу, Арти не расслаблялась, она знала, что ее враги очень скоро дадут о себе знать. Предчувствия не обманули ее. За спиной скрипнула дверь, и она увидела Хералала, тихо, словно змея, вползающего в комнату.