— Здравствуйте, господин Делиб. Рады вас видеть!
— Как идут дела? Я вижу, школа уже закончена?
— Да, остались только кое-какие мелочи.
— Отлично.
Мягко хлопнула дверца лимузина, длинный «кадиллак» отъехал со строительной площадки, шурша шинами по еще не убранному гравию.
— Кто это был, Нараян?
— Где?
— Да вот, только что разговаривал с нашим начальником, не выходя из машины.
— Это был господин Делиб, он тут самый главный.
— Интересно, а он знает, что весь цемент разворовали и школа держится только на честном слове?
— А ты бы помалкивал, что говоришь-то? Ты видел, как воровали, а?
— Нет, сам не видел, люди рассказывали.
— Не видел, ну так и молчи, а то выгонят тебя со стройки, опять будешь нищенствовать, милостыню просить.
— Молчу…
В прозрачном, еще не утомившемся от зноя воздухе звенели радостные голоса детей, идущих в школу. Сегодня состоится праздничный концерт в честь ее открытия. Ребята будут петь и танцевать на большой новой сцене.
Особенно блеснула своими талантами дочь Аджея — Гита. Девочка была одарена красивым голосом, необыкновенной пластикой, сулившей ей в будущем успешную карьеру актрисы. Но Сапна строила совсем другие планы, она не представляла себе дочь на кинематографическом поприще. У нее должна быть совсем другая дорога, считала мать, разве может быть девочка из приличной семьи какой-то танцовщицей? Нет, ей предначертано продолжить линию отца и стать страховым агентом или адвокатом, как дядя.
Пожалуй, адвокатом даже лучше, думала Сапна, девочке очень пойдет черная атласная мантия. И эта вздорная дочь миллионера, которая обиделась из-за сингапурского сари, испорченного глупой Лакшми, умрет от зависти. Еще бы, ведь Суджата родилась в семье миллионера, но могла родиться и в семье кули или метельщика улиц! Кроме отца-миллионера, у нее нет никаких достоинств, сама по себе она ничто. А у маленькой Гиты столько способностей! Пусть девочка пока танцует, что ж, в ее возрасте это допустимо, но потом Сапна заставит ее взяться за ум.
Мать сидела прямо перед сценой, в почетном первом ряду, с гордостью глядя на свою дочь, выводящую еще неокрепшим голосом сложную мелодию, танцуя при этом, как настоящая девадаси — храмовая танцовщица. Откуда у нее это взялось? Наверное, передалось от предков. Сама Сапна ничего не умела, да и не смогла бы сейчас, уж больно она растолстела от спокойной, безмятежной жизни.
Наконец, после окончания концерта, счастливая девочка спустилась к матери, та принимала заслуженные поздравления от восхищенных родителей.
— Я очень рада, что такая одаренная девочка будет учиться в моем классе, — сказала молодая женщина в строгом костюме. — Позвольте представиться, я — Лакшми, учительница вашей дочери.
Сапна даже вздрогнула, услышав ненавистное имя. «Надо же, — подумала она, — бывают ведь такие совпадения».
— Надеюсь, вы не историю преподаете?
— Нет, а почему вы спросили?
— Да так, — она перевела разговор на другую тему: — Какая отличная школа, и как быстро ее построили.
— Да, — поддержала ее учительница, — спасибо господину Делибу, это он все сделал.
Взяв дочь за руку, Сапна гордо пошла по коридору, отделанному светлыми плитами, рассекая толпу родителей. Она надменно поглядывала вокруг — ни у кого не было такого красивого, как у нее, сари — ярко-красное, вышитое золотыми звездами, с золотой каймой. Ноли тоже отделана полосками золотого шелка, а уж о драгоценностях и говорить не приходится — массивные браслеты с кроваво-красными рубинами и бирюзой, несколько ниток жемчуга вокруг шеи, а с ушей свисают золотые шарики на длинных цепочках. И на пальцах тоже целый прииск — золото, драгоценные гранаты, мерцающие алыми искрами, радуга бриллиантов, аквамарины, турмалины…
Для полного триумфа не хватало только собственной машины с услужливым водителем в форменной фуражке.
Сапна так вошла в роль, что когда спустилась по лестнице и оказалась на залитой солнцем улице, посмотрела по сторонам, будто автомобиль и впрямь стоит у обочины, дожидаясь госпожу. Но она ничего не увидела, кроме скутера, выгрузившего пассажира у школы. Водитель присел перед задними колесами, что-то озабоченно высматривая. Сапна с удивлением узнала в нем недавнего знакомого, который так странно вел себя в разговоре с мужем.
— О, это вы? — воскликнула она. — Вы работаете рикшей?
Водитель распрямился, приветливо сложил руки.
— А что делать? Мой дом продан и разрушен. Его называли «Храмом любви». Мои мать и отец вложили в него все свои сбережения. Я почти нищий, а жить как-то надо, вот и пришлось устроиться рикшей, все-таки лучше, чем ничего.