— Я никогда не позволю тебе покинуть меня. Если ты попытаешься, я убью нас обоих.
Движения Тодда становятся беспорядочными, и он начинает хрюкать, как свинья, прежде чем войти в меня. Он наваливается на меня всем весом, и его дыхание бьет мне в ухо.
— Ты такая хорошая девочка. Не двигайся, — дразнит он меня.
Кровать опускается, и я слышу, как он идет в туалет. Когда он возвращается, то трогает порезы на моем боку, заставляя их гореть как огонь.
— Моя очередь.
Я слышу его шипение и думаю, что он вырезает мое имя на своей коже.
— Видишь, как сильно я люблю тебя, Сэм? Я заклеймил себя ради тебя.
Уходи! Пожалуйста. Просто оставь меня в покое.
Я чувствую, как кровать снова двигается, и когда он забирается на меня сверху, мой разум кричит. Он начинает целовать меня, его язык и слюна покрывают мои губы, и я чувствую, как безумие овладевает мной, когда он снова насилует меня.
Глава 25
Франко
Мое тело дрожит от ярости, и я сжимаю челюсть с такой гребаной силой, что могу сломать зуб.
Ублюдок.
То, что он с ней сделал, не поддается описанию, но она наконец-то смогла об этом рассказать.
Гребаный ублюдок. Лучше бы Поли нашел Тодда Гранта, чтобы я оторвал ему яйца и засунул в глотку.
— Он наконец-то ушел. Не знаю, сколько я так пролежала, пока действие наркотика, который он мне дал, не закончилось. Я встала, привела себя в порядок, потом собрала все, что могла, в машину и уехала из Хьюстона.
В ее голосе нет эмоций, и это чертовски глубоко врезается в мою душу.
— Я знаю, что должна была обратиться в полицию, но я была так травмирована, что все, о чем я могла думать, - это убежать куда подальше.
Кажется, будто моя душа кровоточит от того, какой ад ей пришлось пережить.
— Я не знаю, как он накачал меня наркотиками. Я не знаю, что он делал со мной, пока я была без сознания. Все, что я знаю, - я потеряла часть себя и не думаю, что когда-нибудь смогу ее вернуть.
Я хочу притянуть ее к себе, но боюсь, что это помешает ей говорить. Она наконец-то открылась, и я не хочу делать ничего, что поставит это под угрозу.
Она испускает вздох, который звучит так, будто вырвался прямо из ее души. — Вау. Это так приятно - наконец-то сказать это вслух. Правду говорят...— Ее глаза поднимаются к моим. — Ноша становится легче, если разделить ее с кем-то.
Мой голос охрип, когда я пробормотал: — Я бы взял всю эту ношу на себя, если бы мог, чтобы тебе не пришлось нести ничего из этого.
Она придвигается ближе ко мне, и я наконец-то могу обхватить ее руками. Крепко прижимая ее к себе, я целую ее волосы и ненавижу эту чертову балаклаву за то, что она мне мешает.
— Мне чертовски жаль, что это случилось с тобой, — шепчу я, стараясь, чтобы мой голос не звучал резко, потому что тогда она может узнать меня.
Я обнимаю ее всем своим телом, пытаясь прижаться к ней как можно ближе.
— Ты такая чертовски сильная, Саманта. Ты меня поражаешь.
— Я не хочу, чтобы то, что он сделал со мной, определяло всю мою оставшуюся жизнь, — признается она.
— Не будет. Ты уже добилась сильного прогресса.
Она откидывает голову назад, чтобы встретиться с моими глазами. — Любой прогресс, которого я добилась, - благодаря тебе.
— Нет, детка. Ты сделала все сама.
Мы смотрим друг на друга, а внутри меня бушует неистовая буря. Я не могу понять, как эта женщина пережила такой кошмар, и все же она здесь.
Теперь я понимаю, почему она боится мужчин. Ее доверие было уничтожено.
Я спрашиваю: — Ты мне доверяешь?
Она без колебаний кивает.
— Закрой глаза, детка.
Она закрывает их, и я жду несколько секунд, а затем говорю: — Не открывай их, пока я не скажу тебе. Хорошо?
— Хорошо.
Пока я стягиваю балаклаву, мое сердце бьется быстрее.
Если она сейчас откроет глаза, мне конец.
Сократив расстояние между нами, я мягко прижимаюсь к ее рту.
Она резко выдыхает в мои губы, затем ее рука поднимается к моему лицу, и я чувствую ее ладонь на своей челюсти.
Сначала я целую ее нежно, но затем язык Саманты проводит по линии моих губ. Наши языки соприкасаются, и, когда я вхожу в ее рот, она издает тихий стон.
Во мне нарастает желание, и, желая большего, я углубляю поцелуй.
Я чувствую связь с ней в самых глубинах своей души.
Я люблю эту женщину.
Повалив ее на спину, я впиваюсь зубами в ее нижнюю губу, а затем поглощаю ее так, словно она - последняя еда в моей жизни.