— Думал, они только на окраинах кольца появляются.
— На нас с Фридомом на Тверской напали, если ты забыл. Напомнить, чем закончилось?
Эту историю все знали. Кобальт и Фридом были не просто напарниками — друзьями. Урки напали на них в километре от Кремля. От Фридома живого места не оставили, даже труп не нашли. Тяжелораненого Кобальта подобрала другая группа, и только благодаря врачам — кудесникам из Кремля сталкер — легенда выкарабкался с того света.
— Все по списку взял? — спросил Кобальт. — Дай проверю.
Витька открыл сумку — внутри четыре тома энциклопедии по растениеводству.
— Иди в машину и оттуда никуда.
— А ты? — спросил Витька.
— Забыл кое — что взять. Скоро вернусь.
Витька кивнул и вышел на улицу. Выждал немного, незаметно вернулся, чтобы посмотреть куда пойдет дядя.
Кобальт зашел в отдел детской литературы.
Охранник Гарднера, одетый лишь в легкий бронник и каску с автоматом на плече, убрал подставку, удерживающую шлагбаум. Противовес из нескольких бетонных блоков опустился на землю, поднимая толстую трубу со знаком «кирпич» и предупреждением, что за самовольный проход на территорию общины полагается расстрел на месте. Второй охранник проверил документы у Витьки и Кобальта, затем связался с кем — то по телефону.
— У нас посылка, — сказал Кобальт, указывая на мешок с книгами на заднем сидении.
Получив разрешение, охранник скомандовал открыть второй шлагбаум, и они проехали внутрь.
Комплекс зданий бывшего Центрсоюза на северо — востоке Садового кольца был выбран гарднерцами благодаря сплошному остеклению фасадов. Это позволяло солнечным лучам беспрепятственно проникать внутрь, что хорошо сказывалось на росте растений. Фрукты, овощи, зелень, грибы, соя — с каждым годом количество и качество выращиваемых сортов увеличивалось. Гарднер был главным и основным поставщиком свежих культур на стол жителей Садового кольца.
— Представляю, если б мы в Миде тоже голышом разгуливали. Вот умора бы была, — Витька хихикнул.
Кобальт не отреагировал на реплику горе — племянника. Сам он бывал в Гарднере тысячу раз и давно перестал обращать внимания на оголенные тела. Каждый имеет право на свои закидоны, если они не мешают другим. Кроме того, в приверженности нудизму были не только отголоски их чудаковатой религии, но и практичное зерно. В жару лишняя одежда провоцирует потоотделение, а главное кредо любого жителя Садового, вне зависимости от гражданства и веры: «Выпил — сохрани в себе».
Они проехали мимо двух прибывших из Кремля водовозок Гортранса. Водители — дружинники покосились на сталкеров с презрением. Витька показал им средний палец.
Они остановились у теплиц. Кобальт взял мешок с книгами и вышел из машины.
— Сиди и не высовывайся, чтоб мне снова не пришлось за тебя краснеть.
Витька кивнул. Кобальт задержался у открытого окна, уставившись на племянника подозрительным взглядом.
— Да, понял, понял, — сказал Витька.
В центре общины, у алтаря, собралось много народу. Жрецы аккуратно раскладывали тарелки со свежими овощами и фруктами вокруг каменного сооружения в форме дерева с ветвями из чистого серебра. Слитки для их изготовления сталкеры стащили в одном из банков, ветки выплавили умельцы из Кремля.
Глава общины Агроном, седовласый, тучный мужчина с пёстрой растительностью на теле, читал проповедь, держа в руках новорожденного младенца. Родители малыша стояли рядом — мать держала кувшин, отец пустой металлический тазик.
— Мы, дети Богини земли, посвящаем этого младенца в наши ряды и клянемся воспитать его по строгим заветам Богини. Я нарекаю его Бергамотом, — Агроном посмотрел на младенца снисходительно. — Твое испытание телом продлится столько, сколько пожелает Богиня, и если ты проживешь это время в смирении со Священным писанием, в конце тебе уготован путь праведника — вечная жизнь в великом счастье. В Оазисе.
Люди приветствовали слова Агронома одобрительными возгласами.
Соваться в толпу Кобальт не стал. Гарднерцы живут закрыто, сторонятся чужаков, особенно в такой важный для всех день — посвящение младенца. Высмотрев в толпе Гороха, он салютовал ему рукой. Тот заметил сталкера и кивнул.
Агроном усадил ребенка в тазик, взял у матери кувшин, наклонил его над головой маленького Бергамота — из горлышка посыпались зерна риса. Толпа охала и вздыхала от восхищения.
Горох и Кобальт удалились, где было потише.
— Принес наконец? Еще на прошлой неделе ждали, — Горох достал книги из мешка, осмотрел, перелистнул страницы.