Глубоко внутри я чувствую трепет. Я сглатываю.
Отвожу взгляд от его глаз.
– Какие сэндвичи вы взяли?
Наступает незначительная пауза, после чего он отвечает:
– Я сделал безопасный выбор, – он лезет в сумку и вытаскивает еду. – Ветчина или индейка?
– Индейку, пожалуйста.
Он протягивает мне сэндвич. Я стараюсь не касаться его пальцев, как это было, когда он передавал мне кофе. Все силы тогда ушли на поддержку самообладания.
Я открываю упаковку и откусываю кусок. Мне приходится сдерживаться, чтобы не застонать. За весь день я не съела ни кусочка, и этот сэндвич на вкус подобен пище богов.
Положив еду на колени, я беру кофе из держателя для напитков и замечаю, что Леандро отводит взгляд.
Он наблюдал за мной?
Я изгоняю эту мысль из головы и фокусируюсь на работе. Я здесь для того, чтобы оказать ему помощь.
Делая глоток кофе, оставляю стакан в руке.
– Каково вам находиться в моей машине?
– Нормально, – он пожимает плечами. – Она неподвижна, и я на пассажирском сиденье.
– И каково вам ездить в машине в роли пассажира? Лучше или хуже?
Прижимая стакан кофе к губам, он обдумывает мой вопрос.
– Ну, по возможности я избегаю нахождения в машинах, что не так сложно, пока я живу в городе и могу добраться почти куда угодно на метро. Но когда мне приходится быть пассажиром в машине… мне тревожно.
– Потому что?..
– Я не контролирую дорогу, – он делает вдох, ставит кофе на бедро. Его пальцы крепко обхватывают стакан. – Я должен контролировать все аспекты своей жизни. Вот что меня раздражает во всем этом.
– Отсутствие контроля?
– Угу.
– Итак, вы пытаетесь вернуть контроль единственным возможным для себя на данный момент способом, и этот способ разрушает вашу жизнь.
Я чувствую его взгляд на себе, потому поворачиваюсь на сиденье и смотрю на него. Очень важно поддерживать с пациентом зрительный контакт, вот только в машине это непросто.
– Вы имеете в виду выпивку и женщин?
Пожимая плечом, я говорю:
– Думаете, это положительные моменты вашей жизни?
– Я занимался этим и до аварии.
– Но я думаю, раньше вы делали это для удовольствия, а не чтобы скрыть боль.
Он устремляет взгляд в окно.
– Вам обязательно все время оказываться правой? – его голос звучит мягко, так что я знаю, что не надавила на него слишком сильно. Он снова поднимает на меня глаза.
– Это часть моей работы, – говорю я в дразнящей манере. – Но если серьезно, когда я что-то думаю, еще не значит, что это истина. Имеет значение, что думаете вы.
– Наверное, – он делает еще один глоток кофе.
– Итак, значит, сидеть на пассажирском вам проще. Если я попрошу сесть на водительское сиденье с выключенным двигателем, это будет возможно?
– А у меня есть выбор?
В его голосе нет юмористических интонаций, так что я аккуратно делаю шаг назад.
– У вас всегда есть выбор, Леандро, – говорю я мягко. – Мы не будем делать то, что вызовет у вас дискомфорт. Если вам кажется, что я слишком давлю, скажите об этом. Мы остановимся и пересмотрим подход.
– Я пошутил, Индия, но полезно знать вашу позицию. И все в норме. Давайте сделаем это. В припаркованной машине со мной ничего не случится, так ведь?
– Именно, – я улыбаюсь, наши взгляды встречаются.
– Итак…
– Итак?
– Вы собираетесь перелезть через мои колени, чтобы поменяться местами, или мы выйдем из машины? – он ухмыляется, смотря на меня, и мое лицо краснеет.
Перелезть через его колени…
– Мы выйдем из машины.
Мы обходим машину сзади и, на удивление, он оказывается на сиденье раньше меня.
Я закрываю дверь с мягким щелчком.
– Как ощущения? – спрашиваю, изучая его лицо.
– Нормально, кажется. Я чувствую себя… глупо.
– Глупо?
– Ага, – он опирается на руль. – Я взрослый мужик, которому нужна помощь, чтобы сесть в машину.
– Нет, вы взрослый мужик, который восстанавливается после серьезнейшей аварии, почти отнявшей его жизнь, – я глубоко вдыхаю и делаю рискованный шаг. – Леандро, слышали ли вы о посттравматическом стрессовом расстройстве?
– Да. Оно есть у людей, вернувшихся с войны.
– Верно. Но ПТСР страдают не только военные. ПТСР может быть у людей, перенесших травматический опыт, как вы.
Он поворачивается ко мне.
– Думаете, у меня ПТСР? – он пальцем указывает на себя.
– В легкой форме.
Леандро разворачивается и смотрит через лобовое стекло. Долго молчит.
– Возможность диагноза беспокоит вас? – спрашиваю я, нарушая тишину. – Я не вешаю ярлык, Леандро. Просто даю точку опоры, от которой мы можем отталкиваться, чтобы нам было с чем работать. Понять вашу проблему – это наполовину ее преодолеть.