- Что за псина? – обратил внимание другой нахальный тип на моего зверя.
Этот был моложе своего главаря. Парень был довольно худым и гораздо ниже ростом, чем его товарищи по разбою и грабежу. Длинные черные пакли, по-другому его волосы назвать было нельзя, были заплетены в неисчисляемое количество косичек. – Завел себе сторожевую дворнягу?
Зря он это сказал. Даже Алек невольно качнул головой, прекрасно понимая, что грозит невоспитанному сопляку за такие громкие слова. Мою грудь мгновенно прожгло огнем, а в глазах потемнело. Показалось даже, что свечи на люстре трусливо погасли.
Зиро внутри меня жаждал крови. Я чувствовала ее на своем языке, ее металлический, солоноватый привкус. Я и сама готова была встать на четвереньки и оскалиться от кипящей во мне ярости, которую не смог бы остудить даже ливень, рвущийся к нам в окна.
- Плевать на псину, а вот девчонка ничего, - заметил третий мужчина под два метра ростом, раздевая меня своим откровенным взглядом, под прицелом которого я нервными движениями попыталась запахнуться, как можно сильнее, кутаясь в простыню.
В ширину он тоже поражал своими габаритами. Он был без рубашки, и все его тело покрывали переходящие одна в другую татуировки. Я даже не могла с уверенностью сказать, какого оттенка кожу он имел. Пылающее краснотой загорелое, а лучше сказать сгоревшее на солнце лицо, так же как и руки определить это не позволяли, а татуировки почти не оставляли «просветов».
Бросив взгляд на Алека, я увидела, как напряглись его плечи, но он так и не повернулся к своим «старым друзьям». Скрипнув зубами, он выдавил:
- Она уже уходит, - и я резко дернулась и невольно ойкнула, не ожидая, что после этой фразы, Алек больно пнет меня под столом.
А верзила номер три захохотал:
- А ты уверен, что цыпочка хочет уйти? С нами ей будет весело, обещаю.
Тошнота накатила резко, и, видимо, явно отразилась на моем перекошенном в отвращении лице.
- Кия, наверх, - тихо, но твердо скомандовал Алек, резко поднимаясь и разворачиваясь к тройке увальней. Четвертый остался ждать свою банду на улице.
Судя по тому, как реагировал на них Алек и Зиро, эти люди представляли угрозу. Далеко не мнимую. И хотя я пока мало что знала об этом городе, кажется, скоро мне предстояло узнать о нем много всего интересного, и, в частности, о таких личностях, как эти.
Я тоже подскочила и застыла в нерешительности. Они ведь не поговорить пришли. Деньги, вандализм? Что движет этими людьми? Не благие намерения и не дружеские чувства, это точно, но что они забыли в этой разваливающейся таверне? Здесь и выносить нечего. Значит, Алека. И судя по тому, как настроен сам Алек, они приходят уже не в первый раз. Может быть, поэтому это место пустует? Люди его обходят стороной. Так не эти ли верзилы их отгоняют?
- Зиро ко мне, - попятилась я к лестнице, слабо веря в то, что мне все же удастся улизнуть наверх. Трое на одного, какие же они ничтожества!
Но зверь не желал отступать. Его шерсть вдруг…стала белеть! Медленно, но верно, зверь становился белоснежным, а дощатый пол под его лапами превращался в лед. Ни за что бы не поверила, если бы не увидела, но сейчас он очень напоминал Дариана!
- Что за…, - грязно выругался молодой парень и выхватил нож из сапога.
- Кия, бегом, я сказал! – прикрикнул на меня Алек, одним движением срывая с пояса цепь, что, оказывается, он использовал вместо ремня, и стал наматывать один конец себе на руку.
Однако пусть браслет на мне горел огнем, а тройка агрессивно настроенных мужиков напирали на нас с Алеком, я понимала, что одно мое движение, и меня схватят. Я не успею даже коснуться первой ступени. И, словно подслушивая мои мысли, третий мужик ухмыльнулся, похотливо глядя на то, как я сбрасываю на пол мешавшую простыню. К такому же выводу пришел и Алек, а потому быстро сделал несколько шагов назад и оказался прямо передо мной, прикрывая своей спиной. Еще одна вспышка молнии озарила шесть напряженно замерших фигур в таверне и, казалось, своим оглушающим ревом, вынесла приговор.
- Оставь нас сегодня, Хорт. Вернись завтра хоть со всей своей командой,но уйди сейчас, - до мольбы Алек просто не позволил себе опуститься, но слова звучали спокойно, не выдавая ни страха, ни готовности перерезать глотку, как только представится такая возможность.