«Да, это то, что надо!» - думала я, краешком сознания понимая, что сама зверею, разгораюсь, как пламя.
- Могу поспорить, что каждый день он спрашивает у матери, где ты. Как скоро ты вернешься? Не забыл ли ты его?
Да, бить по родным – это самое жестокое. Прости меня, Косак. Все, ради тебя же самого.
Коркой льда стали покрываться глазницы окаменелого, его волосы превращались в сосульки, а тело звенело, при каждом его громком вдохе.
Ну же! Давай!
- А что на деле? – уже кричала я, разводя руками и презрительно усмехаясь, подражая ему. - Ты правишь здесь на чужих землях и бросаешь к ногам женщин золото за их желания! – выплюнула я, презирая его за это. - Гниешь в этом мире!
Я с сожалением покачала головой:
- Прости меня, Косак. В глубине души, ты, наверняка, не так плох, как кажешься, но сейчас ты чудовище! Непонимающее никого, бесчувственное чудовище, которое только и может, что презирать, усмехаться и рычать! - мой крик осуждения вырвался на свободу, в тот момент, когда ледяные кобры бросились на меня, как и сам Косак. Что-то пронзило меня, выворачивая наизнанку, и я упала, смотря в полные ненависти изумрудные глаза чудовища…
***
Сижу за решеткой в темнице. К счастью, сыро здесь не было, но удобств не хватало. Голые стены, железные прутья и маленькое окошко под самым потолком, в котором я видела угрюмые, серые тучи.
Сидела я здесь уже почти целый день. В тот момент, когда я завалилась и не смогла пошевелиться, я увидела, как Косак изменился. Черты лица расслабились, глаза потухли, плечи опустились, а змеи и лед исчезли, как будто их никогда не было. Он с недоумением посмотрел на мое безвольное тело и спросил у стоящего рядом окаменелого, у того самого, за которого я пряталась и который так и не шелохнулся за все время: «Кто эта человечка?»
Если бы я могла, я бы засмеялась. Когда связь между нами оборвалась, и он перестал чувствовать меня, его агрессия спала, и он стер меня из памяти. Я больше не волновала своими эмоциями его душу, не терзала и не беспокоила. Он снова остался один в своей холодной берлоге, совершенно потерянный.
Почему же я в темнице? Просто он не решил, что со мной делать.
«Когда же за мной приедет Дар?» - вопрошала я каменные стены, и представляла, как открывается дверь темницы, и заходит он. Золотоволосый, похожий на каменную статую Творца, Дариан, со своими выразительными манящими глазами, но я оставалась одна, постепенно теряя надежду на спасение.
Под вечер следующего дня ко мне спустилась самодовольная Хамира.
- Твои чары развеялись, девчонка, - смеялась она, кружась в своем дорогом платье. – Больше ты не будешь дурачить моего господина! Он знать тебя не желает, а потому ему наплевать на то, что с тобой станет.
Как и на все остальное.
Она ближе подошла ко мне и вдруг ухватилась за прутья.
- Одно мое слово, и ты отправишься на костер, ведьма.
Зачем она сюда пришла? Высмеять меня? Нет, ей нужно что-то другое.
- Я могу тебе помочь, - соблаговолила она протянуть мне руку помощи, которую я, если бы была такая возможность, и если бы Зиро помог мне с этим, откусила бы. – Я выведу тебя отсюда и дам уйти, но мне нужно кое-что взамен.
Мне не трудно было догадаться, что именно, глядя в ее горящие неестественной жаждой глаза.
- У меня его нет, Хамира, - пожала я плечами, отходя подальше от нее. Мне думалось, что при таком желании заполучить золото, она могла бы разогнуть прутья.
Но она мне не поверила.
- Лжешь! Мой господин очень щедр! Он не мог оставить тебя без золота!
Как же деньги меняют людей. Смотреть жалко.
- В жизни полно исключений, - разочаровала её я. – Я не взяла ни единой монетки, и тебе я советую избавиться от них, они тебя погубят!
Разве же послушает ухоженная, обласканная фальшивой роскошью особа, сидящую в темнице оборванку?
Она ушла, бросив напоследок что-то о моей участи, но я не слушала ее, а когда за мной, наконец, пришли, я покорно последовала за окаменелым. На выход из замка! Он отпустил меня! Просто не верится!